В 1972 году самый известный молдавский режиссер Эмиль Лотяну (с настоящей фамилией Лотяновский) снимал свой нашумевший фильм "Лаутары". Впрочем, не буду врать, возможно эта история относится к другому его фильму "Табор уходит в небо". Как бы там ни было, но и там и там присутствовала цыганская тематика. Лотяну бегал по съемочной площадке и раздавал указания актерам из цыганского табора: "Так, товарищ цыган - вы встанете здесь. А вы, товарищ цыган, пойдете отсюда. А вот вы, товарищ цыган, начнете плясать вот с этой точки... Поняли, товарищи цыгане?". Ему хором ответили: "Поняли, товарищ еврей...".

Нет, положительно, сенокос это здорово. Особенно когда ты после института пришел на работу устраиваться, а тебя сразу на сенокос. "Очень нам конструкторы нужны", - сказал мой будущий начальник, обрадовавшись моему появлению, - "Иди в бухгалтерию за командировочными, и чтобы с утра был в колхозе". "Погоди, я спросить забыл", - остановил он меня возле двери, - "У тебя тройки в дипломе есть? Нет? Это хорошо". Сводный отряд шефов-косцов нашего района располагался в колхозном общежитии с названием "Миру мир". Зачем какой-то строитель-миротворец выложил этот каламбур красным кирпичом по силикатному на обоих фронтонах общаги барачного типа, в колхозе не знали. Но название прижилось. Симметричный до безобразия общажный барак тот же миротворец разделил на две части, в одной жили "безквартирные" колхозники, в другой "шефы" и прочая командировочная братия. На колхозной половине, в комнате, расположенной аккурат как наша с другой стороны барака, проживала молоденькая колхозница. Она когда-то в театральный поступала. Засыпалась естественно. На актерском мастерстве (или как там оно у них называется). Не поступив, вернулась в родной колхоз, и, в меру своего понятия об этой актерской дисциплине, по ночам шлифовала свое мастерство на солдатиках-"самоходах" из ближней военной части, совершенно не заморачиваясь некоторой легкостью своего поведения. А мы косили. Вставали часа в четыре, разбуженные громким пинком в дверь (командир отряда вместо будильника), косу в руки, сапоги на ноги (спали одетыми – ночи холодные были) и с небритой и немытой рожей на делянку. Там на покосе и просыпались окончательно. Все как обычно на таких мероприятиях. Поэтому, когда ночью стук в дверь раздался, никто и не подумал чего. Косы в руки и к двери. Семеныч, бригадир наш, со своей одиннадцатого номера косой, дверь открыл, а там два "война" стоят - воротники расстегнуты, ремни на причинном месте болтаются, а глаза такие, что словами и не объяснишь. Они же девушку увидеть хотели, которая на колхозной половине их ждала, а на них семь мордоворотов с косами вышли. Симметрия их барачная подвела – входом ошиблись. Неготовыми к неожиданностям служивые оказались. Хотя спортивная подготовка отличная – бежали они быстро, падали только часто, от страха, наверное. Видимо, они о нас подумали плохо. И верно – мало ли, что человеку с косой на ум придет. Даже Ленин, в пьесе Погодина, предлагая: "Не надо бояться человека с ружьем", о человеке с косой предусмотрительно умалчивал. А мы сразу и не смеялись совсем - встать-то, встали, но не проснулись еще. Потом, на покосе уже, хотели под стол сползти, но не смогли. За неимением.

Рассказываю жене про недавний случай на рыбалке - это в Германии-то! Когда одна довольно полная дама с выдающимися формами недалеко отправилась плавать... безо всего. - "Русалка!" - хмыкнул сосед, тоже естессно из совка. Кто ж там еще рыбу ловит? Жена говорит, слегка возмущенно: - Ее же могли менты забрать "за возбуждение общественного беспорядка" - так оно звучит по-немецки. - Гм! Меня оно не возбудило.