Историю рассказал приятель. Зная его манеру езды и славянский менталитет, могу поверить, хотя давать 100 процентов гарантии не буду. Далее ит первого лица. Возвращаюсь домой (в Украину) через Белоруссию. Спешу (домой сильно хоца). Выжимаю из старенького Форда 250. И вдруг -- вот они -- продавцы полосатых палочек. Естественно останавливаюсь. Выхожу, отдаю документ, мысленно прикидываю на сколько "зайчиков" или "белочек" я попал. Инспектор -- отдает честь, представляется, берет документы, что-то переписывает себе в блокнот, ВОЗВРАЩАЕТ ДОКУМЕНТЫ и желает "счастливого пути". Я в полном ступоре иду к своей машине, но любопытство -- страшная сила. Не выдерживаю, возвращаюсь и спрашиваю: " а че так????". Ответ:" А мы рекордсменов трассы не штрафуем, до тебя год было 230." Занавес. BigMouse

Охотничьи истории – особый вид народного творчества. В них так плотно переплелись истинная правда и неуемная фантазия, что выяснить, действительно ли у оленя выросло между рогов вишневое деревце, чаще всего не представляется возможным. Но тому, что я сейчас расскажу, - верить! Правда истинная! В далекие 70-е купил мужик, предположим, Иван, новое ружье. Понятное дело, надо его пристрелять. А обычно это – целая церемония: сговариваются и собираются охотники села, идут на берег реки, расставляют традиционные для таких стрельбищ мишени – бутылки, банки, прочую тару... Все это под шутки-разговорчики, с костерком, за бутылочкой... Культурное мероприятие в общем! Вот и в этот раз... Мужики не просто сговорились, а с умыслом. То ли не веселились давно, то ли посвящение в охотники Ивану решили устроить, но патроны зарядили по-особому: засыпали порох, забили пыжи... И все! Без дроби! А нет дроби (для непосвященных) - нечему лететь в цель, холостой выстрел получается. Пришли на место. Не торопясь, разложились, расставили все, на бане углем глухаря нарисовали (стрелки ворошиловские!), налили – все чин чином. Вышли на позицию. Первый выстрел, ясно, за хозяином нового ружья. Прицелился, ба-бах... Только дымок закурился из ствола и эхо по макушкам деревьев прокатилось... Бутылки-банки даже не дрогнули - все на месте. Иван не расстроился (первый выстрел - с кем не бывает), стреляет еще раз. То же! Тут уж мужики "на помощь" пришли: кто подбадривает, кто советует, а кто за ружье взялся – все ведь охотники бывалые, опытные! Один стреляет – "мажет", второй – "мимо"... А Иван с каждым выстрелом все темнее: ружье, видно, дрянь попалось! Давай по глухарю нарисованному стрелять. Выстрел, другой, третий... Мужики смехом давятся, но молчат: марку держат. Ясно ведь: бане такая стрельба, что слону – дробина, даже меньше. Всем ясно, кроме Ивана. А он, скорбный и потухший, подошел к срубу, молча осмотрел нетронутые дробью бревна, для верности рукой провел... - Крупнее бани зверя нет! – изрек бедолага и сплеча - ружьем об баню!.. Приклад – в щепки... Ружье – в реку... И тишина кругом...

Вообще-то нам переводчики не нужны, сами обучены по-басурмански. А нужны они инженерам, которые рисуют свои бесконечные чертежи и схемы, а затем обсуждают их с зарубежными коллегами, не всегда владея чужим языком в достаточной мере. Но по необъяснимой прихоти административного отдела рабочие места переводчиков расположены не в бескрайних полях инжинирингового офиса, а в нашем бедламе. Ребята они компанейские, но уж очень разговорчивые. Пойдешь попить кофейку, размышляя о текущих проблемах, а кто-нибудь из них тут как тут, и непременно с очередным рассказом о курьезах синхронного перевода. А если свежих приколов не случается некоторое время, в ход идут истории из жизни, ибо молчать они не в состоянии. Иногда смешно, иногда просто интересно. Один из переводчиков, ну пускай будет Саша, окончив иняз имени Мориса Тореза, начал свою карьеру преподавателем французского где-то во франкоговорящей Африке. Отпахав там лет пять, вернулся в Москву и сумел ухватить жар-птицу за хвост, устроившись гидом-переводчиком в жутко блатное место - Бюро Международного Молодежного Туризма "Спутник". Было такое заведение, заведующее развитием добрососедских отношений путем обмена туристами. Наши к ним, ихние к нам. Голову за голову. География - весь мир. Понятно, что контора была насквозь пропитана штатными и внештатными, явными и неявными, наивно-идейными и цинично-меркантильными сотрудниками КГБ. Которые обязательно сопровождали каждую группу иностранцев, присматривая, как бы чего не вышло. Само собой, работать, скажем, с англичанами было куда престижнее и выгоднее, чем с болгарами или монголами. Саша, как "француз", обрабатывал франкоговорящие группы, расчитывая, естественно, свести знакомство с парижанами и лионцами. Но куда чаще приходилось сопровождать темнокожих, на которых насмотрелся еще на предыдущей работе, и вьетнамцев. Последние, из-за тяжелого наследия французской колонизации предпочитали именно французский язык всем другим иностранным. И было странно видеть людей, не имеющих представления об элементарных вещах. В Африке оно было естественно и отторжения не вызывало, а видеть в центре Москвы человека озабоченного поиском кустов для справления естественных надобностей и игнорирующего унитаз в номере гостиницы, все-таки было в новинку. Но потом острота восприятия прошла, оставив только раздражение. Вошло в привычку объяснять всем подряд новоприбывшим механику использования сантехники, что немало веселило тех же французов. Но раздражение нарастало и грозило эксцессами. А еще жара... А кондиционеров в те времена было негусто. Напарник Саши придумал шутку и разрядил нервное напряжение. Когда очередной группе вьетнамцев по прибытии в гостиницу сервировали чай (в пакетиках! - это было круто для Москвы начала восьмидесятых), напарник объяснил и показал как ими пользоваться. Размешал сахар в воде, сунул пакетик в рот, оставив снаружи нитку с биркой, и начал прихлебывать кипяток, закатывая глаза от наслаждения. Группа дружно кинула сахар в чашки, покрутила ложками, сунула пакетики куда было указано и начала обжигаясь хлебать горячую воду. А зачем нитка, спросили. А чтобы выдернуть, если проглотишь случайно, ответил напарник. И процесс продолжился. Саша, сдерживаясь из последних сил, поднялся и вышел. Нашел укромное место - лестничную площадку - и дал волю чувствам. Просмеявшись, вволю похлопав ладонями по коленям, вытер платком слезы и пот и пошел обратно в комнату, где чаевничали вьетнамцы. В проеме мелькнула чья-то спина, и дверь начала закрываться. Саша, придержав ее рукой, неслышно вошел и уткнулся в спину "второго гида", а на самом деле - штатного сопровождающего от КГБ, который столбом стоял при входе, пытаясь понять, что ему видится. Двадцать человек держат в зубах нитки с какими-то цветными картонками на концах, с шумом втягивают пустую воду из чашек, дружно выдыхают "А-ахх-харашо!", вытирают пот и улыбаются. Филиал Кащенки на пикнике. КГБшник был тертый калач и почти сразу понял, в чем дело. Это проверка, решил он. Его проверяют, каким будет его первое побуждение. А что еще-то? Конечно, проверка. Повернулся, вышел. Твердым шагом дошел до телефона и доложил по команде. Но доложил не все, а может не все заметил. Сашу, например, не упомянул в связи. Поэтому Саша остался работать в БММТ, а напарник уже через два часа был безработным с волчьим билетом. И долго потом искал, куда бы пристроиться, и пристроился в дворники, потому что голод не тетка. Вот так, закончил свой рассказ Саша. И ушел, пожимая плечами, разводя руками и покачивая головой в недоумении.