Был у нас в гаражах один мужичок. Отец милого семейства, интеллигентный и приятный дядька. Была у него мечта, любил он после возни со своей машиной помечтать в кругу приятелей и соседей по гаражу: "Вот отстрою дачу, пчел разведу... Ну разве не здорово?! сидишь вечером на лавочке, хорошо - ДАЧКА, ПЧЕЛКИ..." Мужики к мечте относились уважительно, мол действительно - дачка, пчелки - хорошо, ну за дачку! и за пчелок! И часто над вечерними гаражами звучал этот тост. Мечта сбылась. Дачный домик отстроен, куплен первый улей. Довольный отец семейства обмывает покупку с соседями по гаражу. Жена с 6-летним сыном задерживаются на даче. Блаженное выражение на его лице медленно меняется, когда к гаражу подлетает его авто и оттуда вываливает его супруга и, рывком открыв дверь, вытаскивает ревущего сынишку. Бурятов в семействе не наблюдалось. До сего момента. Глаза у паренька заплыли от укусов, не смертельно конечно, но не кисло. Рев тоже не слабый. Жена с диким гневом и презрением смотрит на Отца семейства, все на мгновение теряют дар речи. Сын тоже делает паузу в реве. Поднимая дрожащую руку, наш глава семьи вопрошает: - Вова, что это? - Это, папа, - тут 6-летний сын абсолютно точно копирует отцовскую мечтательно-восхищенную интонацию, но вкладывая в неё недетскую долю сарказма: "ДАЧКА! ПЧЕЛКИ!!"

Году, эдак, где-то в 1983-ем, я был помначкара во взводе охраны военных грузов ОБМП Черноморского Флота. Привезли мы жутко секретный военный груз куда-то, типа Феодосии, и сидим в матросском кубрике, выпиваем с народом. И тут вдруг приходит дежурный по части. Дневальный орет: Дежурный по роте на выход! А дежурный по роте уже устал... Был у нас такой паренек с Одессы - Валера Шмулькевич. Он решил помочь гостеприимным морячкам. Одел на себя повязку и докладывает офицеру. Кто служил, тот знает, что формула доклада (как "Отче наш" неизменная) звучит: "Товарищ майор! За время Вашего отсутствия происшествий не случилось!" Валера и начинает: "Товарищ майор!" В ответ слышит: "Гвардии майор!" Валера поправляется: "Шоб мне так жилось! Товарищ гвардии майор!" И тут наш недоучившийся студент понимает, что стандартный доклад противоречит логике! Тогда он продолжает: "Я Вас вижу в первый раз, но еще ничего не случилось!" Майор, багровея, вопрошает: "Фамилия?" Валера отвечает: "Младший сержант Шмулькевич". Майор разворачивается и, буркнув неуставное "понятно", уходит в темную южную ночь....

Историю эту я когда-то уже рассказывал в другой Гостевой, поэтому, если кто читал, то не тычте в меня пальцами и не говорите, что повторная. Ильюша был болезненным еврейским мальчиком и все его считали своим долгом подразнить. Бить - не били, но дразнить любили. Учился он на "отлично", но никогда не зазнавался и всегда любезно давал списывать в классе. Может по-этому и не колотили его. Так тянулись долгие годы, а когда он поступил в институт и проучился там года три, ему неожиданно пришла в голову идея срочно уехать из Советского Союза. Причем, он так зациклился на этом, что ни о чем другом и не разговаривал. Утреся вопрос с родителями (ехать он хотел один) и, сделав все необходимые приготовления, Илья перешел от слов к делу. Не прошло и трех месяцев, как у него на руках уже были виза и билет на самолет. Все давали советы. Одной из основных тем была, казалось бы, малозначительная проблема обуви. Все родные и знакомые настаивали на покупке лыжных ботинок. Откуда-то взяли, что заграницей невероятно дорогая обувь. А потому, за неимением денег в первые годы(?), лыжные ботинки рассматривались, как самый добротный вариант, так как Ильюше их будет не сносить. Сказано - сделано. На таможенный досмотр в аэропорт он явился, щеголяя в новой спортивной обуви, которую где-то в Прибалтике оторвал дядя Зяма. Предъявив все документы и олимпийский рюкзачок (это был весь его нехитрый багаж), Илья шагнул в металодетектор. Зазвенел колокольчик. После того, как он повторил свой маневр с таким же печальным исходом, пограничник-таможенник, оторвав глаза от журнала с какими-то корабликами, грубо предложил ему отойти в сторону. "Ну, выворачивай карманы. Что везешь, золото, платину, ножи?" Вопрос поставил Ильюшу в тупик. "Ничего." Отвели за перегородку и стали чуть-ли ни догола раздевать. И тут его осенило. "Может это мои ботинки? Они лыжные и в них металическая пластинка." "А лыжи где?" "Какие лыжи?" "Дурака не валяй. Ботинки вижу, а где лыжи, и палки где? Зачем тебе лыжные ботинки просто так?" Илья сначала захотел рассказать ему историю про прочность обуви, но вовремя одумался. Таможенник пристально поглядел ему в глаза. "А сейчас мы посмотрим. Снимай-ка их." Резким движением пограничник схватил со стола снятый ботинок, вытащил из кармана нож и ловко подковырнул каблук. Он поддался и, как-будто открывая консервную банку, мужик отколупнул подошву по всему периметру металической пластинки. Отделившись, она звякнула об пол. Повертев в руках этот хлам, он взялся за второй ботинок. Затем, удивленно хмыкнув, сгреб все в кучу и вручил разобранную на части обувь отъезжающему зарубеж. "А как же...?" - расстерянно спросил Илья. "Ничего, что-нибудь придумаешь" В одних носках, держа в охапке рюкзак и ботинки, он направился к детектору. Колокольчик снова заверещал. "Пропустите этого", - крикнул таможенник, - "лично проверил". Ильюшка даже не сообразил попрощаться с родными. А они грустно смотрели ему вслед, даже не зная, удасться ли им когда-нибудь снова быть вместе. Тогда уезжали и расставались навсегда. Просто старались не думать об этом... Сейчас Илья работает заведующим детского отделения в Нью-Йоркском госпитале. Профессор - хирург. Хорошо, что его не били в детстве, но это, наверное, потому что он давал всем списывать.