Гордый Буревестник. Над Россией суверенной тучи чёрные сгустились, предвещая жуткий кризис экономики капризной. А под тучами на море в комфортабельной галере и с мигалкою на мачте, божий раб нахально реет, в окружении охраны, наплевав на шторм и ветер, держат курс к победе полной, над народом несмышленым. Абрамович робко прячет тело рыхлое на яхте, у причала Альбиона. Там же рядышком у моря Березовский притаился в своём замке неприступном. Он лежит в постели мягкой и трясётся мелкой дрожью, с головой укрывшись пледом. Чуткий демон, он давно усталость слышит, и надеется напрасно, что уютная галера, как говно, болтаясь в волнах, обязательно утонет. Ходорковский Миша стонет, стонет, мечется на шконке в душной камере тюремной. Между судьями и Мишей, чёрной молнии подобна тень раба наводит ужас на судью и прокуроров. Точно огненные змеи вылетают из галеры леденящие угрозы. Раб в отчаянье рыдает, дикой злобой он исходит на сидельцев непокорных. Он кричит, и судьи слышат ярость в этом хриплом крике. В этом крике жажда мести, зависть чёрная к талантам, чем господь его обидел. Гром грохочет, в пене гнева стонут власти, с ветром споря, и порвать они готовы либералов непослушных. И ОМОН из волн выходит и дубинками встречает либералов несогласных. Вот Каспарова хватают, тащат демона в кутузку, наплевав на чемпионство и его былую славу. Гарик весело смеётся, над рабами он смеётся и в бессилии рыдает,- против лома нет приёма. Глазунов Илюша срочно пишет новую картину, переплюнуть он мечтает тот шедевр непревзойденный, где окно и занавеска, а оценен в миллионы знатоками сладкой жизни. Синим пламенем пылает конституция России. Все попытки демократов потушить пожар бесправья, власти быстро прерывают, ловят стойких либералов и в своей пучине гасят, как окурки в унитазе, нанося в кутузке тесной ощутимые побои. Ветер воет, гром грохочет, не спешит мужик креститься, он надеется, что скоро зашумит другая буря, захлестнёт волной морскою ненавистную галеру вместе с мстительным рабом. Буря, скоро грянет буря!

Юбилей. Всё как всегда - торжественная атмосфера, гости, стол, полный праздничных блюд. Встаёт жена юбиляра, волнуется перед гостями, долго и сбивчиво говорит тост, в котором желает всего самого-самого и, поворачиваясь с бокалом к мужу, заканчивает:
- В общем, царства тебе небесного!

Это было, когда я училась на первом курсе истфака. Сдавали самую первую сессию, самый первый зачёт - по истории Древнего Востока. Ну, естественно, списывали. А учебник был толстенный, еле-еле в столе умещался... Одна девочка его кое-как спрятала, сдула всё, что надо было, пошла отвечать. Ответила. Преподаватель говорит: "Ну, теперь давайте вашу книгу...". Она, бедная, в шоке. Вытаскивает учебник, с обречённым видом подаёт преподу... Тот так на неё смотрит с недоумением и говорит:
"Но я же просил зачётную книгу...". Немая сцена!

После долгих лет учёбы уже третий год идет становление, как врача, нашей племяшки Леры. Естественно, разговоры ее только о работе. 10 июля едем по трассе Ялта-Севастополь, а так как готовится байк-шоу, то нам все время по дороге встречаются эти ребята. Лера - отцу:
- Пап, а можно и я на байк-шоу съезжу, тут всего километров 10?
Мой муж:
- Лер, ну на фиг они тебе нужны, эти байкеры?
Волна возмущения в глазах Леры:
- Сань, ты чё? Это же - байкеры! (и добавляет мечтательно) Золотой фонд травмотологии!..