Вчера я опубликовал пост. Некоторым показался он предвзятым.Но я надеялся, что он заставит задуматься о сегодняшней роли церкви в светском обществе государства. А действительно ли так хорошо в РПЦ? Я намеренно не стал от себя приводить никаких комментариев, намероваясь дать их в процессе обсуждения. Но потом увидел, что тема настолько широкая и сложная, что я просто не имею права их делать.
Этот пост-послесловие отвечает основным моим убеждениям в отношении веры и роли церкви.

Вот уже несколько дней судьба уготовила мне близкое знакомство с церковью.
Разговаривая с монахом одного из Рязанского монастырей, слушая его мысли и дискуссируя, я вновь, по прошествии нескольких лет, решил восстановить в своей памяти потрясшие меня в студенческие годы публикации Льва Толстого о православии, о церковных догмах, о вере.
Почему я назвал тот пост-"Блажен, кто верует?". В коей мере согласуется он с цитатой Чацкого?
Предлагаю на Ваш суд подборку сжатых материалов по теме, показавшиеся мне наиболее важными.
Итак: "Во что мы верим?"

В трактате Толстого "Царство Божие внутри вас": "...ко времени Константина все понимание учения свелось к резюме, утвержденным светской властью, - резюме споров, происходивших на соборе, - к Символу веры,
ПС: В беседе с монахом Павлом была затронута тема помощи в восстановлении заброшенных храмов. Поразило то, с какими словами благодарности за помощь он говорил о людях известных в нашем городке как "бандиты первой волны". Воистину-Рязань -родина "слонов"! И..."разбойник на кресте поверил в Христа..." (См. Евангелие от Луки, 15: 7, 10-32; 23: 39-43.)
После нашей беседы я прошел в монастырскую церковь, где шёл молебен. Рядом с папертью собирали подписи прихожан за передачу церкви в РПЦ.Я отказался. Наверное отчасти из прочтенного здесь и здесь, но и отчасти из-за своих убеждений...
Чтобы у кого либо не возникло в мой адрес злорадных упрёков скажу: моя помощь верующим материальна (но об этом я говорить не буду)
Вот комментарий Толстого к Первой главе В чем моя вера?
"Помню, в одну хорошую минуту, когда я, беседуя с монахом учителем, сообщил ему мое желание отдать именье всю собственность, чтобы последовать Христу, учитель сказал мне, что это было бы дурно, что этого не требует учение Христа, что для исполнении учения Христа не надо так прямо понимать его учение, а надо следовать учению церкви о том как исполнять учение Христа, что церковь предлагает другой, царский путь. Отдавать всего не надо; а надо продолжать жить в роскоши, отдавая 1/10, и молиться и пользоваться благодатью таинств".

После нашей беседы я прошел в монастырскую церковь, где шёл молебен. Рядом с папертью собирали подписи прихожан за передачу церкви в РПЦ.Я отказался. Наверное отчасти из прочтенного здесь и здесь, но и отчасти из-за своих убеждений...
Предлагаю на Ваш суд подборку сжатых материалов по теме, показавшиеся мне наиболее важными.
Итак: "Во что мы верим?"

Пятьдесят лет тому назад, в бытность свою в Париже, Толстому случилось однажды присутствовать при смертной казни. Он нигде подробно не рассказывает о впечатлениях, вынесенных им от этого ужасного зрелища. Только однажды в "Исповеди" встречается у него следующее краткое замечание: “Когда я увидал, как голова отделилась от тела и то и другое врозь застучало в ящике, я понял — не умом, а всем существом, — что никакие теории разумности существующего и прогресса не могут оправдать этого поступка и что, если бы все люди в мире по каким бы то ни было теориям с сотворения мира находили, что это нужно, я знаю, что это не нужно, что это дурно”. Толстой был тогда еще молодым человеком — ему было что-то около тридцати лет, и вот тогда уже он находил возможным противопоставлять свое личное суждение суждениям всех существующих и существовавших с сотворения мира людей.
Душа Толстого непрерывно искала веры. «Во что же я верю? — спросил я себя и искренне ответил, что я верю, что надо быть добрым, нужно смиряться, прощать, любить. В это я верю всем существом». С годами Толстой начинает все более критически относиться к христианской религии, а особенно — к церкви с ее таинствами, обрядами, священством. Он пишет критику догматического богословия и все больше склоняется к тому, что «доктрина Иисуса является для меня только одною из прекрасных доктрин религиозных, которые мы получили из древности египетской, еврейской, индусской, китайской, греческой. Главное в принципе Иисуса — любовь к Богу, т.е. ко всем людям без исключения». Подобные мысли и произведения, расходившиеся по всему миру, а также растущее количество духовных адептов («толстовцев») неуклонно вели писателя к конфронтации с Русской православной церковью.
О самом же Толстом Л. Н. и о его писали многие. Это был человек, которому Бог даровал незаурядный ум и способность видеть окружающий мир глазами внимательного художника. Он описал исторические события целой эпохи, поступки и чувства современников и лиц исторических. Однако он не видел и не знал владеющих и движущих своими персонажами глубинных мотивов, вытекающих из их личных верований. "Ибо каковы мысли человека, таков и он" . Следовательно, в его произведениях отсутствует важная духовная реальность, которую в своих основных произведениях он вообще серьезно не затрагивал и не исследовал. И зачастую напускал туману там, где имеется ясный и правдивый ответ из Библии, - не зная его. (Не зря атеистическая власть так благоволила к Толстому, печатая его произведения значительными тиражами.) В "Исповеди" Толстой искренне написал о своих побуждениях и об отношении к своему собственному творчеству следующее:
"Я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости... Надо было скрывать хорошее и выказывать дурное. Я так и делал... Меня хвалили... Я, художник, поэт, - писал, учил, сам не зная чему. Мне за это платили деньги".
После своего искреннего обращения к Богу, о чем Толстой пишет в "Исповеди", он попытался идти за Христом путем православным. Но очень скоро обнаружил его недостатки. Незаурядным, уже просветленным Евангелием умом, он очень быстро увидел пустую обрядовость и многие условности этого пути - вместо евангельской простоты. В этом его духовный опыт перекликается с опытом многих возрожденных протестантов. В "Исповеди" мы встречаем его признание: "В это время я сближался с верующими разных исповеданий ... И много встречал из них людей нравственно высоких и истинно верующих. Я желал бы быть братом этих людей".
=========================================================================
Исповедь Льва Толстого
Исповедь Толстого - начало его духовного пути. Она подкупает своей ясностью, в отличиие от В чем моя вера - сложной и неоднозначной попытки "не по церковному" осмыслить Евангелие Христа. Опуская для краткости вступление и начало, начнем цитирование Исповеди из отношения Толстого к искусству, призванному как бы придать смысл и мнимую духовность тому, что Библия называет "похоть плоти, похоть очей и гордость житейская" . В частности, к своему собственному творчеству, вызывающему такой восторг его современников и потомков, он относился намного критичнее:
"Я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости».
«Надо было скрывать хорошее и выказывать дурное. Я так и делал». «Меня хвалили"
"Я, художник, поэт, - писал, учил, сам не зная чему. Мне за это платили деньги»
"Из сближения с этими людьми (писателями) я вынес новый порок - ... сумасшедшую уверенность в том, что я призван учить людей, сам не зная, чему я учу»
«Я чувствовал, что не совсем умственно здоров».
«Бросил все и поехал в степь к башкирам - дышать воздухом». «Я считал писательство пустяками и все же продолжал писать”.
"Я как будто жил-жил, шел-шел и пришел к пропасти и явно увидел, что впереди ничего нет, кроме погибели».
"Мысль о самоубийстве пришла мне в голову так же естественно, как приходили мысли об улучшении жизни».
«Я перестал ходить с ружьем на охоту».
«Я боялся жизни и стремился прочь от нее».
«И это случилось со мною в то время, когда со всех сторон было у меня то, что считается совершенным счастьем».
"Те две капли меда, (образ жизненных благ из восточной притчи) которые дольше других отводили мне глаза от жестокой истины,- любовь к семье и писательству ... уже не сладки мне"
"Мне было ясно, что искусство есть украшение жизни, заманка к жизни».
«Ужас тьмы был слишком велик, и я хотел поскорее, поскорее избавиться от него петлей или пулей"
"Я искал во всех знаниях и не только не нашел, но убедился, что все те, которые так же, как и я, искали в знании, точно так же ничего не нашли"
"Не найдя разъяснения в знании, я стал искать этого разъяснения в жизни, надеясь в людях ... найти его"
"Я нашел, что у людей моего круга есть четыре выхода:
- Первый есть неведение
- Второй есть эпикурейство
- Третий выход есть выход силы и энергии ... петля на шею, вода, нож
- Четвертый выход есть выход слабости ... Люди этого разряда знают, что смерть лучше жизни, но, не имея сил ... убить себя, чего-то как будто ждут ... Я находился в этом разряде»
«Я оглянулся на огромные массы отживших и живущих простых ... людей"
"В одной вере можно найти смысл и возможность жизни». «Без веры нельзя жить"
"Я начинал понимать, что в ответах, даваемых верою, хранится глубочайшая мудрость ... и ... ответы эти одни отвечают на вопросы жизни».
«Я стал сближаться с верующими из бедных простых неученых людей».
«И ... тем более убеждался, что у них есть настоящая вера"
"Я полюбил этих людей».
«Я жил так года два, и со мной случился переворот».
«Я ... возненавидел себя, и я признал истину".
"Жизнь нашего круга - богатых, ученых, не только опротивела мне, но и потеряла всякий смысл"
"Я понял, что всякий, делающий худые дела, ненавидит свет и не идет к свету"
"Но тут я оглянулся на самого себя, на то, что происходило во мне; и я вспомнил все эти сотни раз происходившее во мне умирание и оживление. Я вспомнил, что жил только тогда, когда верил в Бога».
"Стоит мне знать о Боге, и я живу, стоит забыть, не верить в Него, и я умираю».
«Я живу, истинно живу только тогда, когда чувствую Его и ищу Его. 'Так что же я ищу еще?'- воскликнул во мне голос - Так вот Он! Он - то, без чего нельзя жить"
"Бог есть жизнь».
"Живи, отыскивай Бога, и тогда не будет жизни без Бога. И сильнее, чем когда-нибудь, все осветилось во мне и вокруг меня, и свет этот уже не покидал меня. И я спасся от самоубийства. Когда и как совершился во мне этот переворот, я бы не мог сказать».
"Теперь же я знал, что без этого я не смогу жить"
«Простой трудовой народ вокруг меня был русский народ, и я обратился к нему и к тому смыслу, который он придает жизни».
"Не понимая большую часть их служб"
"Я ... хотел слиться с народом, исполняя обрядовую сторону его веры, но я не мог этого сделать»
"Основной догмат (православной) веры есть непогрешимая церковь"
"Исполняя обряды церкви, я смирял свой разум и подчинял себя ... преданию"
"Я ... скрывал от себя противоречия и неясности учения. Но это осмысление обрядов имело свой предел».
«Почти 2/3 всех служб или вовсе не имели объяснений, или я чувствовал, что ... лгу и тем самым разрушаю свое отношение к Богу"
«Но явились вопросы жизни ...
1) отношение церкви православной к другим церквям ... православие, хотя и пытается скрыть это, относится враждебно;
2) отношение к войне и казням
... которые надо было разрешать, и тут разрешение этих вопросов церковью (православной) - противное основам той веры, которой я жил,- окончательно заставило меня отречься от возможности общения с православием»
"В это время я сближался с верующими разных исповеданий ... И много встречал из них людей нравственно высоких и истинно верующих. Я желал бы быть братом этих людей"
Исповедь Толстого заканчивается описанием вещего сна, приснившегося Толстому через три года после его перерождения и отказа от православного пути.
=========================================================================
...душевное состояние отчаяния и ужас перед жизнью и смертью... - Первый мучительный приступ тоски был пережит Толстым вскоре после окончания "Войны и мира", в сентябре 1869 г., по дороге в Пензенскую губернию и описан впоследствии в рассказе "Записки сумасшедшего" . Мотивы "Исповеди" ясно ощутимы в дневнике Толстого 1870-х гг. Так, к февралю 1874 г. относится следующая дневниковая запись: "Проживя под 50 лет, я убедился, что земная жизнь ничего не дает, и тот умный человек, который вглядится в земную жизнь серьезно, труды, страх, упреки, борьба - зачем? - ради сумасшествия, тот сейчас застрелится, и Гартман и Шопенгауэр прав. Но Шопенгауэр давал чувствовать, что есть что-то, отчего он не застрелился. Вот это что-то есть задача моей книги. Чем мы живем?" . Психологически этапным в движении к "Исповеди" является письмо Толстого к Н.Н.Страхову от 30 ноября 1875 г., где стягиваются в единый узел ряд важнейших проблем будущего "Вступления к ненапечатанному сочинению": "Я вам посылаю то, что я написал вроде предисловия к задуманному мною философскому сочинению. Вы увидите из этого, что из 3-х вопросов Канта (1. Что могу я знать? 2. Что должен я делать? 3. На что я имею право надеяться? - в [i]"Критике чистого разума") меня занимает только, и с детства занимал, один последний вопрос - на что мы можем надеяться? Для всякого мыслящего человека все три вопроса нераздельно связаны в один - что такое моя жизнь, что я такое? Но каждому человеку инстинкт предчувствия, опыт ума - что хотите - указывает на то, какой из этих трех замков этих дверей легче отпирается, для какого у него есть ключ, или, может быть, к какой из дверей он приткнут жизнью; но несомненно то, что достаточно отворить одну из дверей, чтобы проникнуть в то, что заключается за всеми. Я знаю, что это очень дерзко и может показаться странным и легкомысленным - отвечать на такой вопрос на 2-х почтовых листиках бумаги, но я имею причины, по которым считаю, что не только могу, но должен это сделать. И сделал бы это, если бы я писал не письмо вам, близкому человеку, но если бы я писал свою profession de foi, зная, что меня слушает все человечество. Вот какие это причины...".
В чем моя вера заканчивается изложением Толстым своего видения церкви. "Но церковь (он не имеет в виду православную) составленная из людей не обещаниями, не помазанием, а делами истины и блага, соединенными воедино, - эта церковь всегда жила и будет жить. Церковь эта, как прежде, так и теперь, составляется не из людей, взывающих: Господи! Господи! И творящих беззаконие (Мф.12.21-22), но из людей, слушающих слова, и исполняющих их… Люди этой церкви не могут не исполнять этих заповедей и не учить других исполнению их".
Однако Толстой не отрекся от Христа, не смотря ни на какие сложные обстоятельства его последующего пути. А Христос сказал: "Итак, всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным" (Мф.10.32-33).
В дальнейших своих религиозных исканиях Толстой переходит к критике православных взглядов. Этому посвящен его труд "В чем моя вера?". Приведем характерную цитату из его сна, не пересказывая его полностью.
=========================================================================
"Я ... вишу ... над пропастью ... но я смотрю только вверх, и страх мой проходит. ... Какой-то голос говорит: заметь это, это оно!».
Смотри вверх! Живи сердцем!
==========================================================================