6.05.1800 (19.05). Умер полководец, генералиссимус Александр Васильевич Суворов (род. 13.11.1729). Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов не проиграл ни одного сражения. Обычно непобедимые полководцы погибали молодыми и, как правило, на полях сражений, а Суворов умер от старости после всех своих победных баталий. Это позволяет предположить, что Александр Суворов – величайший полководец всех времен и народов.Наблюдая за успехами французской республиканской армии, Суворов мечтал сразиться с Бонапартом и говаривал: «Далеко шагает, мо?лодец! Пора унять». Узнав же, что Бонапарт отбыл в Египет, Суворов сетовал: «Бог в наказание за мои грехи послал Бонапарта в Египет, чтобы не дать мне славы победить его». Наполеона он ставил в один ряд с великими полководцами мира – Цезарем и Ганнибалом.

• 

• Наполеон говорил, что «люди, имеющие много ума и мало характера, малопригодны к профессии полководца. Лучше иметь больше характера и меньше ума, тогда можно иметь больше успеха. Полководцы, обладающие большим умом и соответствующим характером – это Цезарь, Ганнибал, Тюренн, принц Евгений и Фридрих».
  Показательно, что Наполеон при этом не назвал имя Суворова, лишившего Францию в сказочно короткий срок всех завоеваний Бонапарта в Италии. Несомненно, Наполеон видел гений русского полководца, поэтому ревностно относился к блестящим победам Суворова, чувствуя в нем соперника.
  Гений Суворова был столь ощутим, что спасал даже противников. Так, в битве при реке Треббии Суворов разгромил армию Макдональда. Через несколько лет Макдональд в беседе с русским послом заметит: «Неудача при Треббии могла бы стоить мне карьеры. Меня спасло лишь то, что моим победителем был Суворов».
  Железный характер Суворова проявлялся во всем. Он не знал, что такое лень и усталость, а просто решал любые задачи. Когда генерала Моро (второго французского стратега после Наполеона) спросили о Суворове, он ответил: «Что можно сказать о генерале, который обладает стойкостью выше человеческой, который погибнет сам и уложит свою армию до последнего солдата, прежде чем отступит на один шаг?». А о марше Суворова к Треббии Моро отозвался, как о «верхе военного искусства».
  Когда союзная армия австрийского военачальника Меласа была застигнута ночью ливнем, Мелас остановил солдат, чтобы дать им обсушиться. Суворов был возмущен: «За хорошей погодой гоняются женщины, щеголи, да ленивцы!». Мелас оправдывался тем, что австрийцы, не привыкшие к подобным маршам, открыто выражают недовольство. (Как говорил мой дед: «Кто на войне отдыхает много, тот живет мало»).
  Александр Васильевич славился своим великодушием. Беспощадный в бою, он был милосерден к побежденным, пленным и мирным жителям.
  Однажды Фукс (Егор Борисович, историк и адьютант Суворова) зачитывал Суворову заметки русского очевидца: «По вступлении войск в Неаполь, калабрийцы буйствовали с беспримерной кровожадностью: убивали всех якобинцев, грабили дома, неистовствовали с несчастными женами и безвинными детьми. Христианская армия в ужасах превзошла революционную. На улицах жарили пленных, поднимая на штыки. Были чудовища, которые сосали кровь из убитых. Русские смотрели с омерзением на такие бесчеловечия. Они исторгали невинные жертвы из рук убийц и этим героизмом в человеколюбии покрыли себя славой, которая в летописях здешних пребудет вечно».
  Слушая Фукса, Суворов содрогался, а потом встал, перекрестился и сказал: «Трусы всегда жестокосердны!».
  Суворов часто вдохновлял солдат словом: «Вы чудо-богатыри! Вы витязи! Вы русские! Неприятель от вас дрожит!».
  Солдаты знали, что победа всегда там, где Суворов. Стоило Суворову появиться перед армией, как боевой дух солдат моментально взлетал. В сражении при Треббии Фукс увидел, как одно лишь появление Суворова перед солдатами на коне в своей белой рубашке заставляло солдат быстро восстанавливать расстроенные боем ряды. Он рассуждал о великом полководце со стариком Дерфельденом:
  - Одно его присутствие восстанавливает порядок!
  - Я такую картину наблюдаю уже тридцать пять лет, - отвечал Дерфельден, - это какой-то священный талисман, который довольно только развозить по войскам и показывать, чтобы одерживать победы!
  О легендарном переходе Суворова через Альпы Ф.Энгельс сказал: «Этот переход был самым выдающимся из всех совершенных до того времени альпийских переходов». Перед началом перехода Суворов обратился к своим солдатам: «Вот там, - он указал в сторону гор, - безбожники французы. Их мы будем бить по-русски! Горы велики. Есть пропасти, есть водотоки, а мы их перейдем-перелетим. Мы русские!».
  Переход русской армии через альпийские хребты был невероятно трудным. С ранней зари до глубоких сумерек солдаты шли ускоренным маршем. Многие, поскользнувшись, гибли в пропастях. 25-тысячная армия, как огромная гусеница, медленно ползла по горным перевалам. Часто приходилось переходить вброд глубокие по пояс горные речки. Все эти дни лил сильный дождь, ночи выдавались холодные с сильным северным ветром. Было холодно и сыро, люди мерзли даже у разведенных костров. Тяжел был подъем на Росшток, но едва ли не труднее оказался спуск. Солдаты, как о счастье мечтали о встрече с неприятелем на равнине.
  Пока Суворов штурмовал Чертов мост, французский генерал Массена разгромил корпус Римского-Корсакова, а генерал Сульт разбил австрийцев, которые больше любили поспать, чем воевать. Теперь французам на всем швейцарском театре военных действий противостоял один Суворов со своей маленькой армией, измученной долгим переходом, лишенной продовольствия и артиллерии. Французы заперли выход из Мутенской долины, и русская армия оказалась в каменном мешке.
  Суворов собрал совет: «Австрийцы нас предали. У Массены свыше 60 тысяч солдат, а у нас нет и полных двадцати. Идти назад – стыд! Это значит отступать, а русские и я никогда не отступали. Вокруг горы. Помощи ждать неоткуда. Одна надежда на Бога, другая – на величайшую храбрость войск. Нам предстоят труды величайшие в мире: мы на краю пропасти! Но мы русские! Спасите честь и достояние России и ее самодержца!» - с этим последним возгласом старый фельдмаршал встал на колени.
  Багратион вспоминал: «Мы прямо остолбенели и все невольно двинулись поднять старца героя. У Александра Васильевича слезы падали крупными каплями. О, я никогда не забуду этой минуты! Меня трясла какая-то могучая сила. Я был в незнакомом восторженном состоянии, что если бы явилась тьма врагов, я готов был бы с ними сразиться. То же было со всеми, тут находившимися».
  Вилим Христофорович Дерфельден, старший после Суворова, сказал: «Мы видим, что нам предстоит. Но ведь и ты знаешь нас, преданных тебе душой. Всё перенесем, не посрамим русского оружия! А если падем, то умрем со славою. Веди нас, отец! Мы русские!». - Клянемся в том перед Богом! – воскликнули все остальные.
  Суворов слушал речь Дерфельдена с закрытыми глазами. Поднял голову, открыл заблестевшие глаза и начал отрывисто говорить: «Надеюсь! Рад!.. Благодарю! Разобьем врага, и победа над ним и над коварством будет!». Подошел к карте и стал объяснять диспозицию.
  «Мы вышли от Александра Васильевича, - вспоминал далее Багратион, - с восторженным чувством, с самоотвержением, с силой воли и духа: победить или умереть со славой, закрыв знамена нашими телами».
  В Мутенской долине русская армия под командованием Суворова нанесла сокрушительное поражение французам и вышла из окружения.
  После швейцарского похода Суворов, сделавшись личностью легендарной, находился в фокусе всеобщего внимания, восхищения и поклонения.
  Император Павел пожаловал Суворову звание генералиссимуса всех Российских войск. При этом пылко сказал: «Другому этой награды было бы много, а Суворову мало! Ему быть ангелом!».
  В разных странах появлялись статьи, брошюры, портреты в честь русского фельдмаршала. В Германии выбили медаль с профилем Суворова и надписью: «Суворов – любимец Италии» - на одной стороне и «гроза галлов» - на другой. В лондонских театрах в честь Суворова произносились стихи. Вошли в моду суворовские пироги, суворовская прическа.
  Победоносный английский адмирал Нельсон писал Суворову: «Меня осыпают наградами, но сегодня удостоился я высочайшей награды: мне сказали, что я похож на Вас».
  Король Карл-Эммануил, изъявил желание служить в армии под началом гениального русского полководца, именовал Суворова «бессмертным» и сделал его «великим маршалом пьемонтских войск».
  Военные историки не раз высказывали предположения о том, какова была бы судьба Италии, если бы там задержался Суворов, так жаждавший встречи с Бонапартом. Они отмечали, что трудно сравнивать почти независимого Бонапарта с подневольным главнокомандующим. Однако по широте взглядов и остроте ума, по силе железной воли Суворов не уступал, а в некоторых вопросах военного искусства превосходил Наполеона.
  

Источник: www.orator.ru