О жизни белорусского пастуха, о маленьком человеке и о его робком существовании.

• Полуостров, на котором летом живет Иван, чем-то напоминает Апеннинский. Penisola beloruso расположен в Браславском районе, окружен озерами Войсо, Неспиш и Недрово. С материком он связан тропинкой, которой нет и не будет на бумажных картах. В непогоду дорогу размывает — и вот уже Иванов дом стоит на острове, затерянном на окраине Вселенной. Что нашему герою до того? У Ивана есть 300 телят и будка, которую сколотил колхоз на случай дождя. Он знает четко, что ждет его завтра, а дальше не загадывает.

  

• На полуостров мы приехали в начале августа, когда страна ждала дождей. Иван Иванович сидел в будке и думал о том, что природа несправедлива. Вдалеке громыхала гроза. Молнии били рядом с костелом в Слободке. Ветер унес тучу в сторону.
  — Понесло на Леошки, жаль, — сказал Иван.

  

• Ему 56. Последние несколько лет он работает в колхозе. Название колхоза для нашей истории не имеет значения. Это может быть «Звезда Ильича» или «Восход коммунизма». Или, наоборот, этого самого коммунизма «Заход». Несколько лет назад небольшие умирающие СПК в районе и в стране объединили, чтобы получить хозяйства крупные, но такие же нескладные. Заниматься традиционным земледелием в холмистых и озерных местах непросто. Наладить работу эффективно не получается. Почему так, Иван не знает. Его задача маленькая — пасти телят.
  — В районе при Советах ничего не было. Сейчас тоже нет. Открывали в Браславе молочный завод. Говорили, должен Лукашенко прилететь. Не прилетел — значит, что-то не так открыли, — рассуждает пастух.

  

• Иван никогда в жизни не летал. Он приезжает на полуостров на велосипеде, который купил в 1979 году. Говорит, что ехать недолго — 7-8 километров. Полтора часа — и он уже в загоне.

  

• Полуостров разделен на участки, каждый из которых заканчивается деревянным забором. Стадо перегоняют из зоны в зону по мере того, как телята уничтожают траву. Этим летом с травой беда — выжгло солнце. Иван расстроен, и нам это непонятно. Ведь благополучие стада и благополучие пастуха не связаны никак.
  — Дежурю сутки, потом сменяет напарник, — рассказывает он нам, глядя с пригорка вдаль. — Смотрю, где телята ходят, не утоп ли кто. Если расшибется теленок, потом мне отвечать. Вышка со связью тут есть. Вот высокая стоит. А телефона у меня нет. Если что случится с животным, сажусь на велосипед и еду в колхоз.
  Что будет, если что-нибудь случится с ним, Ивана Ивановича не беспокоит.
  — Как ёсць, так ёсць, — повторяет он.

  

• 

• Прежде чем стать пастухом, Иван работал строителем. А еще в ПМК на мелиорации. Там платили нормально. Ездил на химзавод в соседнюю Латвию, которую, если захотеть, можно рассмотреть с самой высокой точки его полуострова. На заводе Иван разгружал вагоны. Давали копейки — что-то около €100—150 на нынешний лад. Пастух подумывает оформить латвийскую пенсию, хотя особо на это не рассчитывает.
  Летом в белорусском колхозе ему платят 2 млн рублей. Что-то покосит, что-то вспашет, чтобы получить еще чуть-чуть. Зимой работы нет — нет и денег. Иван таскает перегной и имеет 600—800 тысяч в месяц. Эти цифры лучше не переводить в доллары и евро, чтобы не было стыдно.
  — Как ёсць, так ёсць, — говорит Иван.