Гость этого поста — человек, решившийся на героический для наших времен поступок, Джастас Давид Уолкер. Фермер американского происхождения уехал в поселок Такучет Богучанского района, чтобы производить здоровые продукты и спасать русскую глубинку.

• Молочные продукты и духовные ценности
  — Джастас, как вы оказались в России?
  — В 1994 году, когда мне было еще одиннадцать лет, мои родители приехали в Россию заниматься духовной работой, начинать насаждать церкви протестантского направления. Жили мы в сельской местности. Когда в 2000-м родители закончили работу и уехали, я остался в Красноярске. Большую часть сознательной жизни я провел в России.
  — Как складывалась ваша дальнейшая жизнь?
  — Четыре года я прожил в Красноярке, занимался звукозаписью, участвовал в организации концертов, работал в студиях. В 2004 году ниша стала заполняться, да и у меня не тот уровень был, и город не очень нравился. Сам я в Штатах до одиннадцати лет жил на хуторе, всегда была ближе деревенская жизнь. С 2004 по 2009 год занимался деревообработкой, у меня была небольшая пилорама. Потом продал бизнес и перепрофилировался в сельхозпроизводителя.
  В 2009 году женился, жена Ребекка — американка, но говорит по-русски. В конце того же года у нас родился первый ребенок, и я понял, что мне нужна такая работа, на которой я могу быть дома с семьей. Которая соединяла бы в себе духовные, семейные ценности и позволяла зарабатывать. Мне показалось, что в России именно сельское хозяйство сегодня дает такую возможность. Живя на земле, я могу смотреть, как растут дети, они могут участвовать в работе. Сейчас у меня две девочки и один ребенок «на подходе».

  

• — Считается, что только большое фермерское хозяйство позволяет жить в достатке. Это так?
  — В России фермеру небольшого хозяйства достаточно, чтобы достойно жить. Моя цель была произвести высококачественный продукт для избранного числа потребителей. Клиентская база сегодня — около 50 постоянных покупателей. Моя задача — не заработать золотые горы, а иметь возможность быть с семьей, обеспечить достойную жизнь и произвести своими руками хороший товар. Через него люди получат косвенно частицу ценностей нашей семьи, любви к Богу, к ближнему, к природе.
  — Что вы производите?
  — Делаем в основном твердые сыры малой выдержки, моцареллу, свежее молоко и йогурты двух видов. Хотим делать еще масло и другие сыры. У нас коров нет — стадо из 12 дойных коз, хочу довести поголовье до 16—20. Делаем акцент на диетичность и полезность продукции, ведь в продуктах из козьего молока кальций усваивается лучше, отсутствуют лактозы, они не вызывают аллергии. Держим еще пять баранов, хочу мясную продукцию производить, но пока выращиваем для себя.

  

• — Кто ваши клиенты?
  — В большинстве своем знакомые, знакомые знакомых, найденные через профессиональные контакты. Например, у жены были осложнения с беременностью, мы поехали в частную клинику в Красноярске. Познакомились с главврачом, персонал заинтересовался. Так сформировался узкий круг потребителей.
  Поставляем только в Красноярск. Хочу в Канск еще возить, потому что он ближе к ферме. Сам бываю в Красноярске раз в месяц, а товар отправляем попутным грузом раз в неделю-две.
  «Я произвожу то, что с удовольствием ем сам»
  — Есть что-то необычное в продуктовой линейке?
  — Йогурт мы производим с органическими ферментами, которые привезены из Штатов. Те, которые здесь нахожу, они и жиже, и вкус не такой. Моцареллу тоже из американских ферментов делали, а сейчас с японскими экспериментируем.
  Я делаю то, что мне самому нравится. В России йогурт жидкий, а в Америке он как сметана — ложка стоит. Он должен быть как пудинг, чтобы можно было брать ложкой. Съел — и пообедал. На западе жидкий йогурт называют питьевым.

  

• — Поддерживает ли государство вас как фермера?
  — Нет. Всё, что хочу от власти, — это чтобы не мешала. Ничего не прошу. Пока в России мелкому производителю намного легче работать, чем почти в любом государстве Запада. В России 16 коз — это то, что мне нужно, чтобы жить нормально, а в Штатах — около 40. Поэтому я не ищу поддержки государства, лишь бы упростили процесс получения земли. Законодательство лояльное, но на месте власть не очень разбирается в фермерстве. Для тех, кто начинает с маленького капитала, как я, это небольшой рай.
  — Маленькое хозяйство — это значит, что мало работы?
  — Это, скажем так, посильная работа. В пять-шесть утра встаю, подою всех 12 коз, процежу молоко, поставлю на йогурт и сыр. Утром два часа и вечером два часа — такой рабочий день. А некоторые люди удивляются, как я один справляюсь. Жена занимается кухней, у нее уходит три-четыре часа в день. На двоих семь-восемь часов рабочего дня, только летом больше — покосы, огород. Мы работаем меньше, чем если бы работали «на дядю».
  «Хочу работать там, где есть нужда»
  — Как складываются отношения с местными жителями?
  — В целом нормально. В русской деревне есть деление на своих и чужих. До сих пор поражаюсь: спрашиваешь — откуда ты, — говорит: «Я приезжая, двадцать лет назад приехала». Если такое отношение у самих русских, то американец всегда чужой. Были поначалу стычки, но сейчас живем нормально, стараемся помогать друг другу. У меня трактор есть, кошу кому-то, а они мне чем-то другим помогают. Я там единственный фермер.