В 1924 году некто Эрнест Кокс, по прозвищу «Большой старьевщик» стал владельцем практически всего германского флота. Некогда безвестный торговец металлоломом получил в свое распоряжение несколько огромных линкоров и линейных крейсеров, плюс еще три десятка эсминцев. Правда, существовало одно «но»: все эти могучие линкоры, крейсера и эсминцы покоились на дне бухты Скапа-Флоу, а Кокс никогда в жизни не занимался подъемом затонувших кораблей…

В ноябре 1918 года Германия окончательно проиграла войну. Согласно условиям перемирия весь кайзеровский флот — семьдесят четыре боевых корабля, ожидал своей участи под охраной британских крейсеров в огромной бухте Скапа-Флоу. Однако до официального подписания акта о капитуляции ни один британский офицер не имел права подняться на борт германского корабля.
19 июня акт был подписан, а 20 июня, ближе к полудню на немецком линейном крейсере «Эмден», флагмане контр-адмирала фон Рейтера, был поднят условный сигнал: «Параграф 11. Подтверждаю», заранее оговоренный с командирами плененных боевых кораблей. Послушные сигналу офицеры рванулись в трюмы крейсеров и начали открывать кингстоны, водозаборные клапана и крышки торпедных аппаратов, ломать и курочить механизмы.
Они блокировали водонепроницаемые двери так, чтобы их невозможно было закрыть, выбрасывали за борт рукоятки и маховики управления. Застывшие от неожиданности британские моряки с изумлением наблюдали, как семь десятков могучих боевых кораблей со страшным шумом и грохотом все как один переворачиваются вверх килем и опускаются на дно…
Пришедшие в себя англичане успели спасти и вытащить на мелководье один вражеский линкор, три крейсера и несколько эсминцев, но полсотни кораблей, начиная от миноносцев водоизмещением 750 тонн до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тысяч тонн — ушли под воду на глубину порядка 20-30 метров.

Реклама

Само собой разумеется, британское правительство было в ярости, — после войны в Англии ощущалась острая нехватка металла. Но, что сделано — то сделано и англичанам оставалось думать о том, как достать обратно свою законную добычу и пустить ее на металлолом.
Однако не тут-то было. Официальная комиссия Адмиралтейства провела исследования и представила доклад, в котором дословно говорилось следующее: «В виду непомерной дороговизны операции вопрос о подъеме немецких кораблей полностью отпадает, а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Казалось, что вопрос закрыт окончательно, но через пять лет перед чиновниками Адмиралтейства предстал мужчина лет сорока и предложил для начала… продать ему по сходной цене парочку затонувших германских линкоров и два-три десятка миноносцев, уверяя, что все остальное он сделает сам.

Эрнест Кокс в тринадцать лет забросил учебу и ушел, что называется «в люди», а к тридцати годам, благодаря своей неуемной энергии, организовал фирму, с помощью которой решал только три вопроса: где купить подешевле старую ржавую технику, как разрезать ее на части и кому подороже продать получившийся металлолом.
В жизни своей Кокс даже шлюпку не снимал с мели, не говоря уж о подъеме морских судов, но призрак сотен тысяч тонн ржавеющего на дне Скапа-Флоу железа, способного сделать миллионером удачливого предпринимателя, захватил его разум.
Чиновники честно обошлись с невесть откуда взявшимся дельцом и прежде чем взять деньги, предложили Коксу прочитать доклад высокой комиссии, затем съездить в Скапа-Флоу и проверить все самому. Однако уже на следующий день Кокс снова явился в Адмиралтейство, и после недолгих переговоров сделка была заключена. К слову говоря, Кокс так и не удосужился ознакомиться с докладом, он был уверен, что прекрасно справится с поставленной задачей.
План был прост и гениален с точки зрения дилетанта: за несколько недель поднять сравнительно легкие миноносцы. На полученные от их реализации деньги поднять «Гинденбург», после чего использовать его гигантский корпус в качестве понтона, существенно облегчающего работу по подъему оставшихся крейсеров. По расчетам Кокса вся операция, начавшаяся в марте 1924 года, должна занять несколько месяцев не больше. Он бы не поверил, если бы узнал, что эпопея с поднятием германского флота отнимет у него восемь лет жизни…