Ослепленные почти несуществующим шансом, люди забывают, что их тяжело больной близкий человек умрет, а им придется жить дальше
Этот предельно откровенный пост оставила на сайте MedRussia.org врач Маргарита Алексеева:

«Еще обучаясь в университете, я удивлялась, как много всяких болезней, напастей и неприятностей случается с человеком. Помнится, тогда мне было странно, как при таком количестве проблем на одно человеческое существо мы умудряемся дожить до своих лет и даже родить здоровых детей.
Нам чертовски повезло. Всем нам — мне и вам, способным читать и осознавать написанное здесь. Но есть и другая категория граждан, причем, что естественно, довольно многочисленная. Это те самые, кому не повезло. Те самые, кто поймал жуткие недуги либо внутриутробно, либо сразу после рождения, либо в более позднем возрасте. Но и среди этих несчастных есть те, кому повезло больше и те, кому меньше. Есть те, кто в полной степени осознает свою неизлечимость либо неизлечимость своего родственника, страдает, проходит стадии умирания и горя (которых, напомню, пять по Кюблер-Росс), и, по итогу, более или менее мучительно умирает. Так вот: этим людям относительно повезло.
Я же поведу речь о тех, кому не повезло совсем, поскольку с ними приходится сталкиваться гораздо чаще. С экранов телевизоров, мониторов компьютеров, бигбордов, реклам в общественном транспорте на нас смотрят их печальные, полные мольбы глаза. Хотя, вероятно, это нам так хочется думать — про печаль и мольбу.
Разумеется, большинство из них — дети, и они слабо понимают, что с ними происходит. Зато это понимают взрослые, создавшие все эти плакаты и видеоряды. Думают, что понимают. «Маленькой Алевтиночке с нейробластомой 4 стадии с прорастанием везде срочно нужна операция в Израиле». » Поможем Демиду со злокачественной опухолью ствола мозга пройти курс лечения в Швейцарии». И тому подобное.
Мы все это видели.
Разные люди, разные семьи, схожие диагнозы, единственный исход. Все эти крики о помощи раньше вызывали горькую усмешку, а теперь — досаду и раздражение.
Родственники проходят те же стадии горя и умирания, что и сами умирающие. И то, что мы видим — третья из пяти.
Возможно, я прошла бы те же стадии, что и они. Продала бы квартиру, расставила ящички для сбора средств в крупных торговых центрах, писала бы слезливые посты про бешеные тысячи евро, за которые нас согласилась лечить единственная клиника на юге Германии, но… Так уж вышло, что я врач. И как врач, я прекрасно понимаю, что рак в запущенной стадии — приговор. И умирают от него везде: и в России, и в Штатах, и в Гваделупе. Не верите мне — обратитесь к официальной статистике. Не верите ей — смотрите сопливые околомедицинские сериалы западного производства. Там любят обсасывать эту тему. Рак на последних стадиях — это всегда смерть, более или менее мучительная. Это всегда боль. Это всегда страдания.
И мне искренне жаль тех, кто питает иллюзии, что в Израиле смерть перестанет быть смертью.
Терминальные стадии заболеваний это маркеры близкого завершения земного пути. И врачи во всех странах это понимают. Если умирающего согласились взять на лечение, то лишь потому, что горе и идущая с ним рядом надежда всегда были прекрасным бизнесом.
Посему лучшее, что вы можете сделать для умирающего ребенка — это дать ему умереть. Ослепленные почти несуществующим шансом, люди забывают, что их тяжело больной близкий человек умрет, а им придется жить дальше. Где жить, если жилье продано во имя Швейцарской Клиники? На что жить, если ближайшие пару десятков лет им придется работать на раздачу долгов? Об этом не думается, так же как и кажется кощунственным вопрос, желали бы любимые умирающие им такой участи.
Все, что вы можете — это быть рядом, пока они умирают. Все, на что вам стоит потратить деньги — это на адекватное обезболивание (а это не так дорого, как курс бесполезного лечения в Западной Клинике). Свозите умирающего ребенка к морю. Закажите для умирающей матери концерт ее любимой музыки. Исполните мечты, которые возможно исполнить. Позвольте умирающим видеть вас, пусть и несчастными, но не за гранью разорения. Дайте им понять, что они оставляют вас не в самой тяжелой ситуации.
И, ради всего святого, дайте им умереть. Это право так же неприкосновенно, как и право на жизнь...»