Легендарный советский летчик, Герой Советского Союза Алексей Петрович Маресьев. Представлять его необходимости нет: до сих пор написанная о нем писателем Борисом Полевым «Повесть о настоящем человеке» включена в школьную программу. Как он жил после войны, воспоминания сына летчика.

– Фронт ваш отец часто вспоминал?
– Нет. Обычно только с однополчанами о войне говорил. Мне только однажды рассказал «в красках» о том, как его поначалу встретили в полку после госпиталя. Командир части построил пилотов и спросил: «Кто желает, чтобы его жизнь в бою оберегал безногий летчик?» Была самая длинная минута в его жизни, сказал отец. Затем взять Маресьева ведомым вызвался командир эскадрильи Александр Числов. Они дружили потом всю жизнь. В этой эскадрилье он сбил 7 немецких самолетов, получил звание Героя Советского Союза. 4 самолета он сбил еще до того, как ему ампутировали ноги. После войны отца забрал служить в штаб ВВС Московского военного округа Василий Сталин, который очень его уважал и ценил и как летчика, и как человека. Дядя Вася тоже был классным истребителем и хорошо воевал.

– А с Иосифом Сталиным Алексей Маресьев был знаком?
– Несколько раз они встречались. Отец рассказывал, что Сталин первым протягивал ему руку для рукопожатия и относился очень по-доброму.
– Почему при таких знакомствах ваш отец так и не стал генералом?
– Ему это было не нужно. Полковником отец стал в конце 70-х, когда Брежневу звание маршала присвоили. Тогда многим ветеранам заодно с генсеком по звезде на погонах прибавили. А из армии он уволился в звании майора. Ему на выбор предложили: или в высшую партшколу идти учиться, или в Академию Генерального штаба. Отец сказал, что в мирное время безногие генералы стране не нужны, а начнется война, так он и без чинов и званий пойдет бить врага. Выбрал партшколу. Хотя до этого его исключали из комсомола.
– Ни в одной биографической справке об этом ни полслова.
– Кто же мог указывать такой факт в советские времена! Отец «погорел» на мечте об авиации. Его после учебы в фабрично-заводской школе в Камышине отправили по комсомольской путевке в Комсомольск-на-Амуре. Батя работал на лесопилке. А там рядом был аэродром. Отец захотел стать летчиком. Ему сказали: комсомолец не выбирает, где ему приносить пользу. Вперед, мол, иди доски пили. Он вспылил, и его моментально из комсомола выгнали. В летную школу в Батайске он поступил учиться после службы в погранвойсках на Сахалине. В партию его приняли на фронте, в 1943-м, когда звезду Героя вручили. А в 1941 – 1942 годах он с фашистами дрался беспартийным.

– Много лет Алексей Петрович работал ответственным секретарем Советского, а затем Российского комитета ветеранов войны. Это для него была почетная синекура?
– Да вы что! Он трудяга был великий, пахал всегда. Работа с ветеранами – это вечные проблемы: жилье, пенсии, лекарства, санаторные путевки. Отец все это пробивал и вырывал у властей. Однажды его вызвали в ЦК КПСС и очень строго отчитали: Алексей Петрович, не превращайте ветеранский комитет в собес!
Кстати, десятки тысяч ветеранов обязаны моему отцу бесплатными «Запорожцами». Не смейтесь! Партия и правительство хотели усадить инвалидов в мотоколяски, даже завод в Серпухове выстроили для их производства. На совещании в Совмине один из министров спросил его, почему он так настаивает именно на вручении инвалидам войны автомобилей. Батя вспылил, схватил указку и постучал по своим протезам: «Вот почему! Люди за вас, за вашу жизнь воевали, а вы их на убогие коляски посадить хотите!». Министры пристыженно умолкли. Инвалиды после этого стали получать хоть и плохонькие, но машины.
– Он сильно мучился с протезами?
– Не показывал, что больно. Будучи безусловным инвалидом, отец всю жизнь не хотел чувствовать себя калекой. Ему врачи говорили: ходите с палочкой. Он в ответ: ни в коем случае. Отец даже машину водил нормальную, а не с ручным управлением. До 72 лет сам был за рулем. А однажды он даже строевым шагом на протезах так «отчеканил», что даже Брежнев удивился.

– Как это было?
– В Александровском саду у Могилы Неизвестного солдата зажигали Вечный огонь. По плану церемонии отцу передали с подъехавшего БТРа горящий факел. Он должен был передать его Леониду Ильичу, который и зажигал Вечный огонь. Никто от отца этого не ожидал, не требовал, не просил, но он взял и пошел парадным строевым шагом. Я его потом спросил: зачем? Он коротко ответил, что старался не для генсека, а для того солдата – Неизвестного.
– Пользовался ли ваш отец какими-то льготами?
– Больших привилегий не было, что положено по чину, не более. Но ему одному в СССР Сталин специальным указом выделил персональный автомобиль – пожизненно. При Ельцине машину хотели забрать, помните, шла борьба с привилегиями номенклатуры? Кто-то из батиных однополчан написал письмо в центральную газету: вы что, ополоумели, правители? Отцу позвонил Пал Палыч Бородин, тогда глава президентской администрации, извинился и сказал, что машину никто отбирать не будет.
– Как Алексей Петрович умер?
– В канун его 85-летия должны были проходить торжества в театре Российской армии. Он собирался идти туда. Оделся, стал причесываться. Вдруг защемило сердце. Сказал мне и моей матери, что приляжет на минутку. Через минуту его не стало.
Инфаркт. Сердце просто разорвалось. «Скорая» приехала очень быстро. Врач сказал: «У вашего отца была очень трудная жизнь. За это Бог подарил ему легкую смерть».