Ми-8 плавно садился на футбольное поле части. Командир полка, в последний раз поправив портупею, пошел на доклад. — Товарищ генерал-лейтенант! В вверенной мне части происшествий не случилось… — бодрым командирским голосом доложил наш полковник Макаров.

Винты вертолета еще вращались, из его чрева на зеленое поле высыпало человек семь комиссии. К нам приехала «внезапная» проверка из штаба армии. «Внезапная» — потому что о ней знал весь наш ракетный полк еще неделю назад. Естественно в этот день в нарядах стояли самые толковые, вся трава стала зеленой, а бордюры белыми.
— Так-с, с чего начнем? — спросил генерал-лейтенант. И дружно всей комиссией пошли в расположение части.
— Смир-р-р-рна!!! Товарищ генерал-лейтенант, за время моего дежурства происшествий не случилось. Дежурный по роте старший сержант Седов.
— Вольно! — ответил генерал.
— Вольна!!! — продублировал сержант. Седову до дембеля оставалось всего ничего, и в этот ответственный наряд его поставили как самого опытного, знали, что он не зарубится, как говорили в части.
— Сколько служить осталось, сержант?
— Четыре месяца, трищ генерал-лейтенант!
— Понятно.
Глава комиссии был не первый год в армии и прекрасно понял, что Макарова предупредили о проверке, раз в наряде у него «деды».
— Так… Ну раз тут у тебя все в порядке, давай посмотрим что на хоздворе, – обратился он к командиру полка.
Хоздвор стоял немного на отшибе. За плацем, за столовой. Это был обыкновенный свинарник, голов на тридцать. Кое-что из той свинины, что здесь выращивалась, попадало не только в офицерскую столовую, но и на солдатский стол. И главным на хоздворе был рядовой Загоруйко. Он прослужил здесь уже полтора года, сам он был выходцем из Западной Украины, но парнем был городским и до своей службы в армии о свиньях знал только, что они источник сала. А еще у него дома осталась немецкая овчарка, по кличке Ника, которую ему подарил дед на четырнадцатилетие.
Но сейчас не об этом. Будучи не первый день в армии, Загоруйко тоже привел в порядок и свинарник и себя. Подворотничок сиял, мляха блестела, — все как положено. В свинарнике тоже было относительно чисто, свежая солома, чистые поилки…
Хотя ему сказали, что вряд ли Он к тебе зайдет, но все же… Ты смотри если что. А генерал-лейтенант, поняв, что в части недостатков ему не найти, решил докопаться хоть до чего-нибудь. Где самое грязное место? Правильно – хоздвор.
Еще на подходе к свинарнику было слышно как тридцать свиных голов хрюкают и повизгивают, — шум стоял такой, что мама не горюй! И запах! Запах!!! Вообще, запахом это назвать нельзя. Вонь, она и есть вонь. Дверь в свинарник открылась и на пороге показалась высокая, статная фигура проверяющего.
— Смир-р-рна-а!!! — вскочил Загоруйко, и сделав четыре строевых шага подошел к генералу на расстояние вытянутой руки. В этот момент в свинарнике произошло нечто неимоверное!
Все свиньи, услышав команду своего свинаря, как одна замерли, и стояли не шелохнувшись, не произнося ни звука!
— За время несения службы во вверенном мне подразделении происшествий не случилось, старший по хоздвору рядовой Загоруйко!
— Вольно! – ответил генерал. Было слышно как муха на другом конце свинарника бьется о стекло.
— Вольна-а-а!!! – продублировал Загоруйко, сделав шаг в сторону и назад, как и положено по Уставу, давая проверяющему возможность пройти вперед. После второй команды «вольно» свиньи опять начали двигаться и постепенно все громче и громче издавать свои свинячьи звуки. Генерал-лейтенант посмотрел на рядового, с тоской окинул взглядом свинарник, молча развернулся и вышел. Выйдя из свинарника, он все так же молча направился к вертолету. Уже там, в вертолете, когда они были на пути в штаб, его заместитель набрался храбрости и спросил: — Товарищ генерал-лейтенант, почему комиссия покинула полк?
— Понимаешь, у них даже свиньи честь отдают…
На следующий день мы узнали, что наш полк получил оценку «отлично» по боевой и политической подготовке, а рядовой Загоруйко – отпуск домой на десять суток без учета проезда туда и обратно.