Начали сжигать вообще-то еще в том году, но продолжают и по сей день. Как много инструментов, оказывается, накопилось. Даже грустно, что народ-то любил музыку, оказывается.

Источник:

Министерство по пропаганде добродетели и предотвращению порока (смешное название, как из антиутопии) провело сожжение «порочных» инструментов. В западной провинции Герат в кучу были сложены гитары, губные гармошки и музыкальные колонки. Все потому что на них могла играться «неисламская музыка».

Инструмент сжигают на глазах у музыканта

Как всегда двойная мораль, сжигают инструменты, а не борются с тем, чтобы не играть запретную музыку. Закрывают лица женщин, чтобы не иметь порочных мыслей, вместо того, чтобы бороться с порочными мыслями и работой над самим собой.

Борьба с конфискатом по-талибски

Все эти инструменты конфисковывались по городам и деревням в течение месяца, чтобы набралось на костер. Новые больше не купить, продажа инструментов запрещена – это харам.

Девочка играет с мишурой от разорванных видеокасет

Но не вся абсолютно музыка запрещена! Разрешен жанр религиозных боевых песен с ограниченным списком стихов, в которых прославляется джихад. Для их исполнения чаще всего нужны только барабаны.

Конечно, в Афганистане уже было много суровых запретов – запрет женщинам ходить в школы, работать, посещать салоны красоты, но это уже не новинка. А вот за музыкальные, ни в чем не виноватые инструменты, созданные, чтобы дарить человеку красоту искусства, очень обидно.

Барабаны тоже хотели запретить, но они нужны для военных песен

Местный лидер в провинции группировки Азиз ар-Рахман аль-Мухаджир заявил, что сожженные музыкальные инструменты порождают «тщеславие среди молодежи и разлагают общество Афганистана». В начале том году Талибан совершил еще одно публичное сожжение музыкальных инструментов в Кабуле.

Танцевать-то можно, но не под гитару. Еще начнут танго или фламенко танцевать друг с другом!

Причем там музыкантов, у которых отбирали инструменты, заставляли под угрозой расправы раскаиваться. Например, десять раз повторить «я был не прав, я совершил безнравственный поступок и не буду больше играть». И заявить всей толпе, что «каждый музыкант должен знать, что он не уйдет от суда».