К тому времени молодежный хоррор был уже хорошо разработанным жанром, и Крейвену легко было придумывать подростков, которые погибают от рук маньяка и пытаются ему противостоять. Куда сложнее было изобрести по-настоящему жуткого убийцу. Не полагаясь на собственную фантазию, Крейвен сконструировал злодея из деталей, которые, по данным психологических исследований, вызывали у людей наибольший ужас или омерзение. В частности, маньяк получил перчатку с ножами, потому что в каждом из нас живет первобытный страх перед животными когтями, а его свитер был окрашен в красный и зеленый цвета, потому что это сочетание сильнее всего раздражает человеческие глаза. Имя «Фредди Крюгер» персонаж унаследовал от хулигана, который издевался над Уэсом в детстве. Ранее Крейвен использовал это имя в «Последнем доме слева», где одного из злодеев звали Фред, а другого – Крюг.
Традиция жанра предписывала, чтобы злодей носил пугающую маску и убивал молча, однако Крейвену такие маньяки были неинтересны. Режиссер хотел, чтобы Крюгер был полноценным персонажем с репликами и мимикой, а не просто «воплощением зла». Поэтому лицо маньяка было не скрыто под маской, а обезображено огнем (родители героев фильма сожгли убийцу заживо).

Если эту традицию Крейвен нарушил, то другой он следовал до последней точки. Жанр требовал символической связи взросления и взрослого поведения юных героев с угрозой их жизни, и картина была наполнена мрачной фрейдистской символикой. Так, подруга главной героини в начале фильма погибала вскоре после занятия сексом, и сцена расправы над ней внешне напоминала изнасилование. В свою очередь, главная героиня, несмотря на наличие сексапильного бойфренда, оставалась девственницей до самого конца фильма. И ее выдержка, сила воли и присутствие духа позволяли ей одержать победу над маньяком, которого, казалось бы, было невозможно победить (как убить того, кто уже мертв и кто повелевает смертоносными кошмарами?). Таким образом, картина была одновременно феминистской и консервативной. Что, в общем, типично для идеологически двойственного Голливуда 1980-х.
Как и предсказывал Каннингем, первые попытки Крейвена продать сценарий «Кошмара» провалились. Студии, занимавшиеся хоррорами, считали идею ленты слишком детской, а, например, Walt Disney предложила переписать сценарий так, чтобы он и в самом деле стал страшной сказкой для малышей. Крейвен это предложение с негодованием отверг, но лучших у него долгое время не было. В какой-то момент сценарием заинтересовалась Paramount, но она не стала его покупать, потому что уже продюсировала схожий по основной идее фантастический хоррор «Бегство от сна» (1984).

Наконец, сценарий «Кошмара» попал в руки Боба Шея, главы маленькой независимой дистрибьюторской компании New Line Cinema, и тот не на шутку увлекся текстом. В отличие от коллег, Шей был согласен с Крейвеном в том, что хоррор об убийце из снов многих может напугать, поскольку все зрители – как взрослые, так и дети – видели жуткие кошмары и боялись, что они сбудутся наяву. Кроме того, у Шея не было особого выбора. Его компания, только-только начавшая продюсировать кино, балансировала на грани банкротства, и спасти ее мог только малобюджетный хит. Сценарии которых, как известно, на деревьях не растут.
Так как собственных средств у New Line Cinema почти не было, «Кошмар» оплатили частные инвесторы – те из них, кто продержался до конца и не бросил проект на полпути (обычное дело в таких ситуациях). Из-за нестабильного финансирования ленты бывали недели, когда съемочная группа не получала зарплату. В итоге половину стоимости картины оплатил продюсер югославского происхождения Джордже Зечевич, который, как позднее утверждал Шей, вкладывался в кино, чтобы сделать свою любовницу звездой. Финансирование «Кошмара», впрочем, было для него сугубо бизнес-проектом. Картина обошлась в 1,1 миллиона долларов – в полтора раза дороже, чем бюджет, который был сверстан в начале работы над «Кошмаром».

До «Кошмара» злодеев в молодежных хоррорах часто играли каскадеры, и, подбирая актера на главную роль, Крейвен столкнулся с тем, что никто из приходивших на пробы не знал, как изображать кровожадного маньяка. Подобно коту Леопольду, актеры не могли в должной мере разозлиться и войти в образ садиста.