Семья Килишез обосновалась в уединённом особняке на острове Стейтен-айленд.
Район, вроде бы, и находился в городской черте Нью-Йорка, а обстановка там царила тихая, уединённая и почти загородная.
По приезду в Нью-Йорк Леночка заявила, что ей нужен дом с бассейном внутри, ибо ей не нравится бассейн во дворе. И то сказать, разве по чину проститутке из Питера жить в доме с бассейном под открытым небом?! Борис повёз свою новоиспечённую пассию выбирать домик. На Стейтен-айленд она выбрала особнячок с бассейном внутри, за который Борис на следующий день без всякого торга заплатил 4 млн.$.

Домик, купленный Борисом, оказался совсем неплох, в нём было не стыдно принимать друзей и отдыхать душой и телом. Тем более, что вечно отсутствующий муж отдыхать не мешал.
Борис засыпал свою жену дорогостоящими подарками. Это были не только машины представительского класса, которые Елена меняла чуть ли не раз в год, но и украшения. Стоимость многих из них исчислялась десятками тысяч долларов.

Это не витрина ювелирного магазина. Это шкаф для украшений в гардеробной Елены Килишез.
Как известно, к хорошему привыкаешь быстро, а у людей, вроде Эллочки Людоедки Леночки Килишез, такое привыкание развивается стремительно. Она очень быстро позабыла из какого дерьма сумела вынырнуть и всё, происходящее вокруг неё, стала воспринимать как нечто, само-собой разумеющееся. И очень быстро позабыла, что та райская жизнь, в которой она вдруг очутилась, куплена на деньги мужа. Через много лет в одном из интервью друг Бориса Килишеза охарактеризовал Лену ёмко, категорично и нелицеприятно: «это была настоящая жена «нового русского» — избалованная, ленивая и тупая».
Леночка вела насыщенную впечатлениями жизнь — любила загорать, купаться, играть в теннис. Также ей нравилось играть в карты. Само-собой, была не дура выпить. Пила она, как сапожник, по воспоминаниям её знакомых и друзей, перепить Леночку было невозможно. Сказывалась, видимо, старая закалка петербургской праституки.

Елена Килишез вела интересную и расслабленную жизнь.
Так продолжалось довольно долго. Хотя Леночка быстро снискала славу «женщины, слабой на передок» и молва о её амурных похождениях широко разошлась в узких кругах брайтон-бичевских обывателей, Борис плохого о жене не знал. Так, кстати, бывает довольно часто — муж узнаёт о подвигах жены последним. Лена родила в браке двоих детей и Борис её любил искренне и преданно.

Рождение детей не испортило фигуру Елены и лишь усилило её уверенность в себе. Она видела, что Борис любит детей и позволяет жене творить всё, что ей заблагорассудится. А такое отношение слишком часто формирует в человеке гипертрофированное самомнение. Елена поверила в то, что её статус и авторитет жены непререкаемы, а подобная самоуверенность до добра довести не может по определению.
Трудно сказать, куда бы завела Елену её непринуждённая житуха, но в ноябре 1999 г. она повстречала бруклинского нигру с немыслимым именем Месайя Джастис (Messiah Justice — по-русски «Правосудие Господне»). Назвать этого подонка человеком, значит оскорбить род людской — Месайя был мелким торговцем наркотой, с огромным списком разнообразных нарушений закона, от воровства и грабежей, до развратных действий. К тому моменту, когда Елена его увидела, Месайя уже был настоящим быдлом, не имевшем даже своей автомашины (по американским меркам, ниже падать жителю Нью-Йорка просто некуда). Джастис ехал по Манхэттену в машине, взятой у друга, а Елена поравнялась с ним на светофоре и спросила дорогу. Впоследствии она признавалась, что дорогу знала прекрасно, просто решила подснять чёрного парня… Проскочила искра, возникло чувство… ну, как чувство? трэш, эрекция и содомия — вот и всё «чувство»!
В тот же день Елена уединилась с Джастисом в гостиничном номере и бруклинский панк впечатлил её своими анатомическими особенностями. Отдавая должное сексуальным дарованиям своего нового дружка, Елена подарила ему часы, украшенные бриллиантами. Часы стоили 75 тыс.$ — какой пустяк для человека, расплачивающегося деньгами мужа, правда?