Ценой неимоверных, предельных усилий, нам со вторым пилотом все-таки удалось поднять нос машины, и посадка оказалась относительно мягкой. Самолет помчался по полосе, мы выпустили тормозной парашют. Скорость падала, и носовая часть, как и положено, стала опускаться, чтобы встать на переднее колесо, но не встала. Носовая часть опускалась все ниже. Передняя стойка вышла, но как говорят летчики, не вышла на замок. У нас не было переднего колеса! Мы с Кривулиным успели встретиться взглядами. На борту 10 тонн топлива, да еще пожар…Если носовая часть с пилотской кабиной начнет скользить по бетону, по самолету ударит дополнительный сноп искр, а затем кабина начнет разрушаться. Поэтому, выждав до последнего момента, педалями я направил машину с бетонки на боковую полосу безопасности. Резкий толчок, и самолет замер, уткнувшись носом в землю. Между взлетом и посадкой прошло всего сорок пять минут…».

Рассказывает Владимир Арутинов:

«Соприкосновение с землей было весьма ощутимым. «Граждане, спокойно!». Мне показалось, что наступила ватная тишина. Ни криков, ни истерики, ни обмороков не было. Пассажиры двинулись сначала к задней двери лайнера, поскольку понимали, что покидать горевший внутри самолет следует без малейшего промедления. Но было слишком высоко (около семи метров) и прыгать вниз, на бетонную полосу, не было желания ни у кого даже в той ситуации… Пожар внутри салона наземные службы очень быстро потушили и началась массовая эвакуация через переднюю дверь. Конечно, возникла некоторая толкотня в узком проходе между рядами кресел. Но никто друг друга не сбивал, никто ни по кому ни шел, не рвался вперед за счет других… Удивительный у нас народ…»

Источник:www.kramola.info