Павел Яковлевич Слободкин

В составе Веселых Ребят тогда кроме Чернавского работали Александр Буйнов (клавиши), Алексей Глызин (гитара, вокал), Игорь Гатауллин (гитара, вокал), Сергей Рыжов (бас), Юрий Китаев (барабаны) – они и записали альбом «Банановые Острова».
Веселые Ребята в тот момент находились в отчаянном положении, многие друзья-конкуренты обошли их на повороте. Все ВИА отчаянно стремились иметь в своем репертуаре какую-нибудь рок-оперу. Законодателями этой моды являлись Поющие Гитары, еще в середине 1970-х сотворившие зонг-оперу «Орфей и Эвридика». Игорь Гранов, руководитель ВИА Голубые Гитары, всю жизнь наступавший Слободкину на пятки, поставил мюзикл «Красная Шапочка, Серый Волк и Голубые Гитары», который имел стойкий успех. ВИА Пламя представил публике театрализованную программу «Кинематограф». Даже тамбовские Молодые Голоса, где тогда выступали Валерий Гаина и Александр Монин, умудрились поставить настоящую рок-оперу «Звездный скиталец». Только у Веселых Ребят еще не было своей рок-оперы.

Чернавский, придя в 1982 году в Веселые Ребята, заразил Слободкина идеей создания театрализованного действия, для которого предложил написать музыку в модном стиле «нью-вэйв».
«Любимым словом у Чернавского было слово «фишка», — вспоминал Гатауллин. – Каждое день обязательно начинался с фразы: «Дайте мне фишку!»

Легенда гласит, что Чернавский, заглянув однажды утром в гостиничный номер к Рыжову, спросил: «Старик, я опять про бананы. Я придумал такого ма-а-аленького мальчика, который живёт в телефонной трубке и делает ту-ту-ту. Как ты думаешь, как его зовут?» Рыжов повертел носом во сне и, не открывая глаз, пробормотал: «Бана-на-на-нан» — в смысле: пошли вы все «на-на-на!»
«Да! Именно это я искал!» — восторженно воскликнул Чернавский, записывая в свою записную книжку очередную «фишку». А Рыжов повернулся к стенке и уснул…

Сергей Рыжов

«Банановые острова» были отрепетированы и записаны в ДК им. Свердлова, что на Фрунзенской набережной. Там в подвале была организована студия Веселых Ребят. Рядом с репетиционной комнатой стояла гора синтезаторов и два здоровенных допотопных магнитофона STM. Там же громоздились ящики с разным концертным барахлом. Над потолком нависали толстые трубы, которые постоянно текли, поэтому к магнитофонам временами приходилось пробираться по доскам, уложенным на кирпичи. Но на такие неудобства никто не обращал внимания. Чернавский включал магнитофон и по тряским доскам бежал в другую комнату, где стояли колонки и усилители. Вместе с Гатауллиным они часами искали нужную музыкальную фразу. Потом слушали записанный материал и, выбрав куски, начинали с ними манипулировать на общей репетиции.
Гатауллин рассказывал, что едва он появлялся в студии, как Чернавский звал его писать новую вещь.
«Что будем играть? – спрашивал Игорь. — Гармонию можешь написать?»
«Нет, — отвечал Чернавский. — Просто поиграем!»
«А чего поиграем-то?»
«Да играй, чего хочешь!»
Гатауллин начинал играть, но в какой-то момент Чернавский вскакивал со своего места: «Вот это мы сейчас и запишем!» — и мчался к магнитофонам.

Игорь Гатауллин

«Звук и удар у Гатауллина были — настоящий «Stratocaster», такого в стране ни у кого больше не было, — вспоминал Чернавский. — Буйнов изгалялся на клавишных и «руководил кайфом», заводя всех. На репетициях и на записи царил полный кавардак: вино, девчонки, — но музыкальная дисциплина была железная. Я ночью падал в свою «семёрку», засыпая за рулём, а мужики всё ещё долбили какие-то фразы, споря до хрипоты, как ненормальные. Лёшка Глызин, Валера Андреев, Гатауллин, Буйнов, Китаец, Рыжий — все рухнули в «Бананы», как подкошенные… Володя Матецкий (тогда еще только бывший бас-гитарист блюз-рок-банды Удачное Приобретение и будущий автор суперхита «Лаванда») от нас не вылезал — мы и его обратили в «банановую» веру. Он взялся мне помогать в «банановых» хлопотах и целыми днями носился по Москве на своём зелёном «Жигулёнке» и творил чудеса коммуникабельности, а также подкидывал мне интересные идейки по текстам».