Источник:

Многим молодым людям интересно станкостроение. Это заметно по росту желающих поступить в Московский государственный технологический институт «СТАНКИН». Но при этом, лучшие выпускники уезжают из России – основные направления молодых специалистов – США, Израиль, Германия.
Утечку мозгов остановить достаточно просто, говорит Паничев – нужно развивать отечественное станкостроение. Но тут есть несколько проблем: желание политиков и изменение законов. Существующие сегодня правила госзакупок, налогообложения и кредитования не стимулируют промышленность вкладываться в инновации. И «Газпром» и станкозавод платят одинаковые налоги. Но это полбеды. Законодательство о госзакупках запрещает авансировать и вкладывать деньги на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР). Льготные кредиты на эти цели тоже не выделяются – процентные ставки в банках просто неподъемные. В таких условиях создавать что-то новое невозможно. В Японии, например, возможно, говорит Паничев, - там кредитная ставка на создание нового оборудования всего 0,1% в год.
В советские времена все было иначе – заводы брали кредиты только на расширение производства. А на НИОКР выделялись деньги из Минфина. У Министерства станкостроения, рассказывает Николай Александрович, был свой фонд, из которого средства распределялись тем или иным подразделениям в зависимости от важности их работы и проектов.
Сегодня российские конструкторы создают новые станки только под заказ. Серийные же модели выпускаются по немецким или китайским лицензиям. Но самое печальное, что в Китае до сих пор используют советскую систему станкостроительной промышленности – они ее просто скопировали. Оно и понятно - СССР занимал третье место в мире по выпуску металлообрабатывающего оборудования – и брал не только количеством, но и качеством. В 1986 году, когда Николай Паничев стал министром, советские предприятия выпускали 220 тысяч различных станков в год. Сегодня выпускается не больше 14 тысяч.

Источник:

Почему современное станкостроение в таком плачевном состоянии, и кто виноват?

«Предприятия купили те, кто был близок к власти и имел день¬ги. Они считали, что делать станки легко. Но быстро убедились, что это не так. Больше половины заводов просто закрылись, в их корпусах теперь офисы, склады и магазины. В 90-е мне тоже предлагали: подбери пяток заводов, мы тебя сделаем хозяином, а доход – 50 на 50. Но я такого доброхота послал. А потом обо мне прошёл слух: с этим на такие темы лучше не разговаривать» - негодует Николай Александрович.
Приватизацию провели варварски. России можно и нужно было идти по пути ГДР. Там заводы продавались всего за символичную одну марку, но покупатель при этом должен был предоставить бизнес план, как это сейчас называют. То есть потенциальный владелец показывал план развития с выкладками – какой тип и сколько оборудования он будет выпускать. То есть заводы продавались под инвестиционный проект, в который новый владелец должен был вкладываться деньгами – в противном случае предприятия он лишался. Такой вот капитализм.
Собственно, о рыночной экономике в СССР начали думать задолго до перестройки. Во второй половине 80-х годов министерство станкостроения имело 22 совместных производств с иностранными партнерами и более 70 соглашений о проектировке и производстве станков. Благодаря совместной работе в Советский Союз «протащили» большое количество технологических решений и программ по импортозамещению. В своетское время было не так как сейчас - на нашем автомобильном заводе собираются иномарки из зарубежных деталей, следовательно, большая часть прибыли остается за рубежом. «Мы выпускали советское оборудование, получая от зарубежных партнёров только отдельные комплектующие», - говорит Паничев.
«Кстати, тратило министерство заработанную прибыль тоже не так, как принято сегодня. Я в своих зарубежных поездках никогда не жил в 5-звёздочных отелях, как некоторые нынешние министры. Суточные выдавались в размере 40 долл. в день. В СССР даже для минист¬ров правила были строгие, и их соблюдали» - подытожил свой рассказ Николай Паничев.

Источник: