Максим, как сторонник исторического материализма, который в книге называется «теорией исторических последовательностей», не верит во «власть ради власти» («Тирания, властолюбие... Само по себе это еще мало что значит»). Власть служит поддержанию существующего экономического порядка, а поэтому – подавлению «низов» в интересах «верхов», наемных работников в интересах предпринимателей-капиталистов. В книге показывается, что руководитель государства Невидимых Отцов – Папа – вовсе не простой властолюбец и сибарит, а «крупнейший потомственный финансист, глава целого клана банкиров и промышленников». То есть власть Отцов – это именно классовая власть капиталистов, которая поддерживается террором Боевой Гвардии и сверхэффективной системой контроля лучевых Башен. Она не имеет ничего общего с абстрактной и неисторической «волей к власти».

Классовая природа режима Отцов также раскрывается и в случае с войной, которую они начали против соседнего государства Хонти. Подпольщик Зеф анализирует ее причины:

Если социальная сущность власти Отцов вполне ясна, то социальная программа самого Подполья не определена даже в общих чертах. Здесь тоже сложно удержаться от параллели с российской реальностью – слишком похоже Подполье на антипутинскую лево-правую оппозицию. Вот взгляды рядового подпольщика:

Часть подполья составляли представители правящего класса, которым не удалось интегрироваться в новую систему власти Отцов. Это были и старые аристократы «все еще воображавшие, что имеет место затянувшееся недоразумение, что народ верен законному наследнику императорского престола (здоровенному унылому детине, сильно пьющему и страдающему кровотечениями из носа)», а также представители буржуазии – либералы и вождисты. Либералами были «национальные патриоты, чрезвычайно пекущиеся о славе и мощи государства и опасающиеся, что уничтожение башен приведет к хаосу, всеобщему оплеванию святынь и безвозвратному распаду нации. В подполье они сидели потому, что все, как один, были сторонниками парламентских форм правления...». Вождисты же, «самое правое крыло подполья» – были «просто бандой властолюбцев, рвущихся к департаментским креслам... Эти политические бандиты были готовы бешено, не разбираясь в средствах, драться против любого правительства, если оно составлено без их участия...»

Такое разношерстное политическое движение складывается на Саракше вынуждено – всех преследуют как «выродков». Тем не менее, буржуазные группировки стоят за сохранение системы Башен, но хотят использовать их «во благо». Многие из них – это те, кто сам хотел бы сидеть на месте Отцов – и это тоже роднит Подполье Саракша с антипутинской оппозицией, где либеральное крыло составляют «неудавшиеся» путины и медведевы.

Земляне, попавшие на Саракш, четко ориентированы на помощь левому крылу. Левые выступали «за безусловное уничтожение башен», – это были местные коммунисты, «теоретически подкованные и закаленные еще в довоенных классовых боях; для них уничтожение башен было лишь необходимым условием возвращения к естественному ходу истории, сигналом к началу ряда революций, которые приведут, в конечном счете, к справедливому общественному устройству. К ним примыкали и бунтарски настроенные интеллектуалы… – просто честные люди, полагавшие затею с башнями отвратительной и опасной, уводящей человечество в тупик...»

После разрушения системы Башен земляне рекомендуют одному из лидеров левых – Вепрю – воссоздавать «довоенную» организацию, создавать «комитет». Сам Максим Каммерер в конце книге, когда ему предлагают вернуться Землю, отказывается покидать Саракш:

– Я собираюсь работать, – отвечает он. – Делать революцию.

Революция становится нравственным выбором человека будущего, поставленного в условия позднего капитализма, а значит, и выбором лучших людей настоящего.

СССР и коммунизм Стругацких

Сила Стругацких в том, что они описывают коммунистических людей не стерильными манекенами, сверхчеловеками, а настоящими живыми людьми.

Так же, как и ростки коммунистических отношений, присутствовавшие в СССР, и зачатки коммунистических отношений, коммунистических чувств Стругацкие брали из жизни. Они считали, что люди «коммунистического типа» «живут уже сейчас», наделяли своих героев из будущего «лучшими» чертами своих современников, в которых, казалось, уже жила искра завтрашнего коммунизма.

В книге «Хищные вещи века» наряду с коммунистическим обществом на Земле существуют еще и капиталистические государства. Коммунисты добиваются разоружения этих стран, пытаются как-то контролировать внутреннюю обстановку (например, предотвращают фашистский путч), но прямого «экспорта революции» не происходит. Как и в «Обитаемом острове», Стругацкие ставят проблему общества, где социальный прогресс серьезно отстал от технического. Но если в Стране Отцов буржуазная олигархия «раньше времени» получила в свое распоряжение мощное средство контроля над сознанием, то в некоем сохранившемся на Земле капиталистическом государстве, куда прибывает главный герой «Хищных вещей» коммунист Иван Жилин, на высокой технической базе решена проблема материального благополучия, но не произошел переход к более высоким общественным формам. Общество представляет собой скопище сытых бездельников, которые не знают, чем себя занять. Процветают бездумные развлечения, наркомания и другие средства утилизации появившегося в изобилии свободного времени. Свободное время не превращается в пространство развития личности.

По сути, здесь тоже показано наше современное капиталистическое общество, которое местами (в странах имперского «центра») избавляется от наиболее острых проявлений голода и бедности (вытесняя их на «периферию»), но не делает человека более человечным. Рост материального богатства не ведет к росту богатства духовного, как раз наоборот: чем богаче общество, тем меньше в нем остается пространства для духовного развития. Возникают разнообразные теории, призывающие к «бегству от цивилизации», связывающие истинное духовное развитие человека с примитивными культурами и верованиями. Стругацкие не идут по этой простой и ложной дороге. Они понимают, что противоречие материального и духовного богатства существует только в классово-антагонистическом обществе, когда изобилие всегда связано с отчуждением, эксплуатацией, оболванивающим разделением труда. Пока труд является проклятьем, а не свободной творческой деятельностью человека, до тех пор будет существовать это противоречие.

Фантастический сюжет Стругацких в «Хищных вещах» может служить иллюстрацией мысли Карла Маркса: «В результате получается такое положение, — пишет Маркс, — что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т. д., — а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному.

Правда, еда, питье, половой акт и т. д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер» [4].

Сущностью человека является труд, но поскольку труд при капитализме, как правило, оказывается монотонным, неинтересным, к тому же еще и подневольным – наемным трудом на Другого, то человек воспринимает его как неизбежную повинность, а за собственную сущность воспринимает потребление, порой принимающее отвратительные формы, как, например, у описанных в повести Стругацких «меценатов», которые получают удовольствие от приобретения произведений искусства и уничтожения их на своих тайных собраниях.

Материальное изобилие без изменения самого характера человеческой деятельности с отчужденной на неотчужденную не принесет человечеству счастья, утверждают вслед за Марксом Стругацкие. Подтверждением тому – и наш мир, где именно самые богатые общества лидируют по числу самоубийств.

Вообще сложность социализма – перехода из Царства Необходимости в Царство Свободы, от капитализма к коммунизму, состоит в том, что в начале этого перехода его материальные условия еще не готовы (а если они готовы и достаются правящей еще капиталистической олигархии, мир превращается в кошмар, типа Саракша), они должны быть созданы в ходе самого перехода. Это создает другую проблему: ведь создание материального богатства не является собственно коммунистической задачей, это задача капитала, но решать ее приходится коммунистическими средствами. В этом противоречии существовал СССР, и будет существовать любое социалистическое общество, даже всемирное. Ведь, как пишет то же Маркс, «историческое назначение капитала будет выполнено тогда, ... когда прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека» [5]. А такой труд совершенно определенно не закончится при капитализме…

Ростки коммунистического труда братья Стругацкие показывают в своей книге «Понедельник начинается в субботу». Ее герои – сотрудники фантастического НИИ чародейства и волшебства (НИИЧАВО) в массе своей просто живут на работе, потому что это им интересно, они реализуют себя в творческом научном труде. Сотрудник института Корнеев отправляет вместо себя отдыхать «дубля», копию. Так же, как и большинство работников института, он не пошел отмечать Новый год домой, а остался в лаборатории НИИ. Противоположную, буржуазную тенденцию в книге олицетворяют лжеученый Выбегалло и администратор Модест Матвеевич Камноедов.

Стругацкие ведут скрытую полемику против официального понимания коммунизма в хрущевско-брежневские времена, когда коммунистическое общество стали понимать совершенно по-буржуазному, в духе материального изобилия «общества потребления», а преобразование общественных отношений и (что одно и то же, но с разных сторон) воспитание нового человека были свернуты. Пародией на такой «буржуазный коммунизм» советских ревизионистов становится история, как лжеученый Амвросий Амбруазович Выбегалло изобретает Идеального Человека. Идеальный Человек, согласно его концепции, это тот, кто способен удовлетворить все свои потребности. Первая «действующая модель» ограничивается потребностью в пище и погибает от обжорства – ее разрывает на куски. Вторая модель, «модель человека, удовлетворенного полностью», начинает притягивать к себе все предметы вокруг, а затем и вовсе пытается «свернуть пространство».

Собственно, это также иллюстрация к Марксу: «Частная собственность сделала нас столь глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является нашим лишь тогда, когда мы им обладаем, т.е. когда он существует для нас как капитал или когда мы им непосредственно владеем, едим его, пьем, носим на своем теле, живем в нем и т.д…. Поэтому на место всех физических и духовных чувств стало простое отчуждение всех этих чувств – чувство обладания» [6].

Этот взгляд, рассматривающий присвоение как физическое обладание, утверждающий потребление в самых грубых его формах, к сожалению, стал господствующим в СССР вопреки той тенденции, которую олицетворяют у Стругацких сотрудники НИИЧАВО.

Его победа, устраняющая саму возможность дальнейших коммунистических преобразований, отражена в продолжении «Понедельника» – «Сказке о Тройке», где три бюрократа во главе с "товарищем" Вунюковым и при деятельном участии Выбегалло захватывают власть. Тройка обладает магической властью, поскольку ей в руки досталась Большая Круглая Печать, незамедлительно воплощающая любое постановление Тройки в реальность. Героям «Сказки» удается справиться с Тройкой и добиться своего, но действовать им приходится теми же бюрократическими методами – они сами создают «подкомиссию» и принимают необходимые решения.

Конечно, глупо было бы ожидать, что сложнейшая проблема перехода социализма в СССР на новый уровень была решена Стругацкими – это вообще проблема не искусства, а прежде всего – революционной теории. Однако книги братьев могут помочь в этом деле, в понимании прошлого и будущего социализма, на который нам, чтобы двинуть дело освобождения человечества дальше, нужно «глядеть» глазами человека Коммунистического Завтра.

Виктор ШАПИНОВ

=======================

1 - «Такими словами несчастный слепой продавец газет рекомендовал мне "1984" в Нью-Йорке», – свидетельствует журналист и историк Исаак Дойчер. «Ферма животных» и «1984» вышли как раз во время маккартистской «охоты на ведьм» в США и борьбы с «коммунистическим влиянием» в Европе. Сказка про то, к чему привела «революция животных», и сегодня изучается в младших классах английских школ в качестве «прививки против коммунизма».

2 - Отношение Стругацких к Ефремову двойственное. С одной стороны, они хотели писать «вполне a la Ефремов», имея в виду коммунистическую перспективу человечества, «но в то же время как бы и в противопоставление геометрически-холодному совершенному ефремовскому миру».

3 - См., например: Нестеренко Ю. «Слепящий свет полудня, или Фашизм братьев Стругацких». При этом буржуазный кругозор Нестеренко настолько узок, что он не может представить себе общества без денег, частного предпринимательства и подобных «достижений» человечества: «Правда, наличных денег в этом мире явно нет, – пишет он, – но, возможно, они просто окончательно виртуализировались, и все расчеты автоматически происходят между компьютерами в безналичной форме, или же частная инициатива держится на ином обменном эквиваленте, скажем, информации». При этом сам Нестеренко, в противоречие коммунистическому гуманизму Стругацких, проповедует откровенно фашистские идеи: «Идеал достигается после гибели большей части человечества (или его всего) – но, увы, похоже, что иначе никак. К переходу на следующий уровень способно лишь меньшинство» (источник).

4 - Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 91.

5 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 280.

6 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 126.

Новость из портала NNM.Ru (NoNaMe)
URL - R.K. Frimen