Источник:

Но этого мало — в русском языке мы найдём примеры, когда такой эффект распространяется также и на закрытый слог. Вот каким образом. Возьмём слово воин. Исторически в этом слове ударение было вои?н — такое же, как в армяни?н, граждани?н и т. д. От него Р. п. — воина, где первоначально было тоже во-и?-на, и имел место тот же самый эффект, что и в Михайлович: вои?на перешло в во?ина. А дальше происходили уже нефонетические события: формы во?ина, во?ину, во?инам, во?ины и т. д., то есть все остальные формы склонения этого слова начинают влиять на исходную форму, и она тоже приобретает такое же ударение во?ин. Вместо вои?н получается во?ин, хотя здесь слог закрытый. Точно так же и в именах бывают и варианты Миха?ил, Изма?ил. Иногда такие варианты даже закрепляются. Так, Изра?иль закрепилось именно в этой форме, хотя первоначально должно было быть Израи?ль, Р. п. Изра?иля. Так что, вообще говоря, ограничение, что это должно быть только в открытом слоге, может быть преодолено в истории русского языка.
Лекция Андрея Анатольевича Зализняка «Или и уже» (13 февраля 2017 года, школа «Муми-тролль»)
Это для и. А теперь для у. Для у ситуация немного не такая, как для и, вот почему: потому что в русском языке у и есть его родной, так сказать, вариант й: по-русски есть и аи, и ай. А вот для ау такого варианта в русском языке нет. Таким вариантом для ау должно быть [aw]. Но это [w] есть в украинском, в белорусском, есть во многих других языках, а в русском языке его нет. Поэтому по-русски полной аналогии с ай не получается. Тем не менее такое же движение ударения есть: оно есть в прекрасно вам известном слове завтра. Завтра, как вы все знаете, происходит из за утра. Это древняя синтаксическая конструкция, в которой предлог за управлял родительным падежом. Сейчас этой конструкции больше нет: за уже никогда родительным падежом не управляет. Слово утро имеет ударение на у — у вас нет никаких сомнений, что это у?тро, а не утро?. Так что форма была, конечно, зау?тра, но вот она превратилась в за?втра. Ну, вы ведь понимаете, что это совершенно тот же эффект, как в Михаил: Михаи?л — Миха?йла, только здесь выступает не и, а у. Так что и и у могут себя вести одинаково. Заметим, что если бы это был украинский или белорусский язык или хотя бы русский западный говор, допустим смоленский, то произносилось бы просто за[w]тра, с таким же [w], как в английском, которое было бы полным аналогом русского й, только для у. Но в современном литературном русском языке этого нет, и у нас это уже просто в, которое вдобавок в слове завтра уже звучит как [ф]. Но для нас здесь главное то, что вместо зау?тра ударение сейчас в другом месте — за?втра.
Давайте теперь проверим, что же это за изменение по той классификации, которую я вам изложил. Это, конечно, фонетическое изменение: ясно, что причиной того, что здесь что-то изменилось, является фонетика, а не какая-нибудь смена падежей или окончаний. И столь же ясно, что из двух подтипов это подтип частного фонетического изменения. Почему? Да потому, что мы и сейчас можем сказать зау?тра; более того, слово зау?тра всё ещё остаётся в поэзии. И ничто нам не мешает, следовательно, произнести и зау?тра, когда мы этого специально захотим, и обычное за?втра. То есть изменение произошло — и оно закрепилось, оно литературно, прочно, — но первоначальная форма слова тоже для русского языка возможна. Поэтому не следует удивляться, что в каких-то других случаях этого не произошло.
И.И.: Есть слово заутреня.
А.З.: Конечно! Ровно это следующее я и хотел сказать. Есть слово заутреня, которое, кстати, прекрасно фиксируется также в форме за?втреня в говорах и в старорусских текстах, то есть совершенно такая же парность, как завтра и зау?тра, была и для за?втреня и зау?треня. Но вот завтра оказалось в литературном языке в форме завтра, а заутреня — в форме заутреня. И каждый из нас знает, что правильно говорить завтра и правильно говорить заутреня, а наоборот — неправильно, при том что исходная фонетическая структура здесь одинакова — просто одно вошло в литературный язык, а другое осталось за его рамками. Чистая иллюстрация того, что я вам рассказывал в общем виде о частных фонетических изменениях.
Итак, частный фонетический переход сочетаний типа аи и ау в ай и а[w] фиксируется в русском языке в достаточно большом количестве слов. Даже в литературном языке мы найдём какое-то их число, а в памятниках и в говорах этого ещё гораздо больше. И ещё, пожалуй, один любопытный пример я вам укажу, который я сам нашёл сравнительно недавно — напал почти случайно на то, как у Даля изображается звук, который издаёт кошка. Для вас будет неожиданностью: Даль пишет, что кошка издаёт звук мяу?!, с явно проставленным ударением на у. Ну кто из вас сейчас скажет мяу?? Мя?у сейчас по-русски, верно? А то, что, конечно, было мяу?, нечего и доказывать — ведь есть глагол мяу?кать! И в то же время у него есть вариант мявкать.
Н.П.: Мявкать в современном языке есть?
А.З.: Есть, конечно! Ну, в не очень литературном... Я думаю, каждый из вас понимает, что можно про кошку сказать, что она мявкает, так что тут такая же парность: мяу? прочно изменилось в мя?у, и сейчас вы даже удивляетесь, когда я вам говорю мяу?, и я сам удивился, когда у Даля это нашёл; а мяукать прекрасно сохраняется, хотя тот же механизм должен дать мявкать; и он его дал в говорах — ну, или в такой не очень литературной речи. Можно и ещё некоторые примеры привести, но эти мне особенно нравятся.
И.И.: Андрей Анатольевич, это ведь французское заимствование, да? Потому и мяу??
А.З.: Ну... это настолько звукоподражательно, что говорить о чистых заимствованиях в этих случаях было бы рискованно. Но не будем дальше. А впрочем, один пример, пожалуй, ещё приведу, это из говоров уже: как может называться паук. Паук — в этой форме ничего не должно меняться, а вот в форме паука... Если ударение ещё раньше было пау?ка, а не паука? — а действительно, такое ударение могло быть, — от него должно было получиться па?ука. И это па?ука отмечается как название паука в говорах; а если это говор с ф, то это уже будет просто па?фка. Дальше это уже может ассоциироваться с Павлом, и тогда это уже дополнительный эффект.
Пожалуй, ещё один случай, выходящий за пределы чистой истории, вам расскажу: это слово заумь. По свидетельству современников, у этого слова есть автор — это Кручёных. Он его изобрёл просто чисто изобретательским способом: от слова заумный, которое существовало и без него, он произвёл такое существительное заумь. Казалось бы, всё хорошо, но вы же слышите, что в слове заумный другое ударение. Так вот в книжке Бориса Слуцкого, который рассказывает об этих делах прошлого, мы находим следующее свидетельство: что это слово, как и слово бездарь (я нарочно произношу без ударения), сначала произносилось с ударением на втором слоге. То есть изобрёл его Кручёных как зау?мь. А стало оно за?умь, после того как получило некоторую популярность, и уже не один-два-три человека стали его произносить, а сотни. Сейчас мы все знаем это слово, и знаем его только с ударением за?умь. Тот же эффект а?у из ау?, в данном случае даже в закрытом слоге.
Маленькое попутное замечание: если посмотреть замечательный словарь Еськовой о формах русского языка XVIII–XIX веков, изданный в 2008 году, то там, среди прочего, мы найдём любопытные свидетельства о том, что в памятниках XVIII–XIX века имеется много примеров вот какого ударения со словом это: за? это, на? это, про? это, на? этом, на? этой и т. д. Что за чудеса? Разгадка: э в русском языке в данном случае, хотя это звук среднего подъёма, а не верхнего, действует как и. То есть оно может и произноситься довольно близко к чему-то типа и: на? [иэ]то. И тогда эффект точно такой же, какой я описываю вам для аи? и ау?. Так что, как видите, этот эффект действует довольно широко.
Следующая тема. Это тема очень интересная, лишь отчасти связанная с предыдущей, но имеющая с ней то общее, что обсуждается перенос ударения влево. Я обращаюсь к группе слов, на которую научное внимание впервые обратил присутствующий здесь Илья Борисович Иткин и дал ей прелестное название «Четыре у». В его работе 2009 года «Акцентологические заметки» целый раздел называется так: «Четыре у: об одном случае оттяжки ударения с беглого гласного». Оттяжка ударения — это технический термин, означающий передвижение влево, так что считайте, что оттяжка и сдвиг (или передвижение) влево — это синонимы.
И.И. (с улыбкой): Про назад — вперёд я ничего не писал.
А.З.: Ничего не писали, нет; в этом смысле ни малейшей претензии, всё совершенно правильно. Итак, об одном случае оттяжки ударения с беглого гласного. Что же это за группа? Группа действительно замечательная. Смотрите: нормально в русском языке существует сколько угодно слов с беглой гласной типа ковёр — ковра, кусок — куска, кулёк — кулька и т. д. Если ударение в таких словах на окончаниях — кулька?, кульку?, кулько?м; куска?, куску?, куско?м, — то в исходной форме будет ударение типа кусо?к: кусо?к, кулёк, орёл, ковёр, шатёр и т. д. И вот оказывается, что из этого общего правила есть четыре исключения. Эти четыре исключения следующие (ну, четыре или пять, если считать, что угорь является парой омонимов): у?зел, но узла?, у?голь, но угля? (тут, правда, бывает и у?гля, и угля?, но сейчас побеждает вариант угля?), у?горь — угря? и у?гол — угла?. Во всех случаях, как вы видите, соотношение ударений не такое, как в классических кулёк — кулька?, кусо?к — куска?, орёл — орла?, ковёр — ковра?, шатёр — шатра? и т. д. То есть в общую схему это не лезет: все остальные формы будут совершенно последовательно узла?, узлу?, узло?м и т. д., угла?, углу?, угло?м и т. д., а исходный И. п. ед. ч. с ударением, нарушающим общее правило.